Культура, наука и образование в ссср. Поведенческие науки (1950 — по настоящее время) Развитие науки в 1950 1960

1950-1960-е гг . (оттепель). В период “оттепели” отмечается заметный подъем в литературе и искусстве, чему немало способствовала реабилитация части деятелей культуры, репрессированных при Сталине.

Особенно яркие результаты «оттепели» проявились в литературе и искусстве. Вновь начали издаваться произведения реабилитированных писателей. Оживлению культурной жизни способствовало появление большого количества новой литературы.

Однако в наследие от сталинского режима остался и продолжал действовать надзор со стороны административных и партийных органов. Личное влияние на развитие культуры старался оказывать и сам Хрущев. Культуру старались поставить на службу административно-командной идеологии. идеологический диктат сохранился во многих областях духовной жизни. Особенно наглядно это проявилось в исторической науке. Даже робкие попытки пересмотреть некоторые проблемы истории КПСС вызывали яростное осуждение и начало борьбы с «буржуазной идеологией».

Огромными шагами двигалась отечественная наука. Произошла реорганизация Академии наук, из ведения которой были изъяты учреждения, разрабатывавшие прикладную тематику. Одновременно, создавались институты и лаборатории проблемно-теоретического характера, особенно много в области физико-математических наук. В 1957 г. в СССР был завершена постройка самого мощного в мире ускорителя элементарных частиц - синхрофазотрона. В 1956 г. в г. Дубне был создан крупный международный исследовательский центр - Объединенный институт ядерных исследований. Всемирную известность получили работы советских физиков - академиков Л.Д. Ландау, М.А. Леонтовича, А.Д. Сахарова, И.Е. Тамма, Н.Н. Боголюбова и др. Началось производство отечественной вычислительной техники. Стали расширяться международные связи советской науки и культуры. Ученные получили возможность участия в международных конференциях.

Советские творческие коллективы стали совершать гастрольные поездки по всему миру. При Совете министров был создан Госкомитет по культурным связям с зарубежными странами. СССР вступил в ЮНЕСКО.

В период «хрущевской оттепели» началось движение диссидентов, которое положило начало неформальной культуры в обществе.

Большое внимание было уделено среднему и высшему образованию. В декабре 1958 г. был принят закон, согласно которому вместо семилетнего образования вводилось всеобщее обязательное восьмилетнее. Существенно увеличился выпуск специалистов из высших учебных заведений.

1970- сер. 1980 –е гг. (застой) . В эпоху застоя особенное внимание уделялось (и усиленное финансирование) отраслям науки, обеспечивающим оборонную мощь страны. В этой области работали такие крупные ученные как академики И.Е.Тамм, А.Д.Сахаров, Л.А.Арцимович. Многие прикладные и фундаментальные исследования финансировались только при условии интереса к ним со стороны военно-промышленного комплекса.

Подконтрольной партии оставалась гуманитарная наука. История советского общества неразрывно связывалась с историей КПСС, а все успехи советского народа приписывались исключительно мудрому руководству со стороны партии. Попытки более объективной трактовки исторического процесса вызывали ожесточенную реакцию со стороны партийных органов.

В 1966 г. в СССР был осуществлен переход к всеобщему среднему образованию, в 1978 г. введено обеспечение учащихся младших классов бесплатными учебниками. По количеству специалистов с высшим образованием страна вышла на первое место в мире.

Все произведения искусства, литературы и кинематографа создавались под неустанным вниманием со стороны партии и оценивались с точки зрения коммунистической морали и ее идеологического влияния на общество.

В многочисленных постановлениях говорилось о верности учению марксизма-ленинизма, необходимости усиления идеологической борьбы с влиянием Запада, о преимуществах социалистической системы, возрастающей руководящей роли партии. Это выдавалось за проявление в искусстве метода «социалистического реализма».

Сер.80-90-е гг. (перестройка) В условиях переходного периода, становления рыночных отношений в России в тугой узел сплелись как позитивные сдвиги, так и потери, издержки в сфере духовной жизни и культуры. Отсутствие цензуры и партийного контроля, подавляющих личность структур, свобода творчества стали важными факторами духовного раскрепощения людей. На этой основе развивается художественное творчество, появляются его новые организационные формы. Былое единообразие, зашоренность в творчестве уступают место раскованности и плюрализму. Возвращаются многие ценности культуры русского и других народов, преданные несправедливому забвению. Вместе с тем все очевиднее становится кризис в области культуры. Он является неотъемлемой частью экономической и социально-политической жизни российского общества. Происходит переориентация многих учреждений культуры и ее деятелей на “массовое потребление”. Творческие люди становятся заложниками коммерциализации искусства и литературы. Этот процесс обернулся страшной девальвацией образования, духовных ценностей, культуры в целом. В условиях рыночных отношений произошло повсеместное сокращение бюджетных ассигнований на нужды культуры. Продолжается свертывание сети учреждений культуры, перепрофилирование их деятельности, использование имеющейся у них материальной базы в чисто коммерческих целях.

На развитии науки и образования отрицательно сказывается уход в иные сферы деятельности, главным образом в коммерческие структуры, высококвалифицированных ученых, а также их отъезд за рубеж. Трудности переживает вузовская наука. Резко сократился. спрос производства на научно-техническую продукцию. Ухудшилось обновление материальной базы науки и образования. Произошли изменения в системе высшей и средней общеобразовательной школы. Осуществлен отход от единообразия и идеологизации появились и функционируют новые типы учебных заведений: гимназии, лицеи, колледжи, университеты различного профиля, в том числе с платным обучением. В то же время сокращение масштабов государственной поддержки науки и образования препятствует их полноценному развитию, приводит к утрате завоеванных позиций.

1950-е годы. Первое мирное десятилетие после Второй мировой войны вошло в историю и как время, когда появилось множество инновационных изобретений, многими из которых люди пользуются и сегодня. В нашем обзоре можно увидеть, как начиналась история СВЧ, кредиток, штрих-кода и многих других полезных вещей.

1. Черный ящик (1953)

Изобретенный в 1953 году черный ящик используется для записи данных и происходящих событий во время полета. Это очень полезно при расследовании авиакатастроф.

2. Цветной телевизор (1953)

Цветной телевизор был одним из самых революционных изобретений, которое впервые появилось на свет в Соединенных Штатах в 1953 году.

3. Замороженные обеды (1953)

Замороженные обеды стали настолько популярными в 1953 году, что было продано около 10 миллионов упаковок в первый год их появления.

4. СВЧ-печь (1954)

Сегодня тяжело представить себе кухню без микроволновки. Микроволновая печь, которая впервые появилась в продаже в середине 1950-х годов, была размером с современный холодильник.

5. Автоматические раздвижные двери (1954)

Долгое время использовались только распашные двери или вращающиеся двери. Так было до тех пор, пока изобретатели Ди Хортон и Лью Хьюитт не решили сделать дверь, которая будет легко открываться даже в самый сильный ветер.

Слова "гамбургер или "картошка-фри" сразу ассоциируются с Макдональдсом. Рестораны компании, основанной еще в 1955 году, до сих пользуются неизменной популярностью во всем мире.

7. Штрих-код (1952)

Набор черных и белых полос был изобретен в 1952 году Бернардом Силвером и Норманом Вудлендом, чтобы следить за ценами на товары.

8. Mr. Potato Head (1952)

"Мистер картофельная голова", любимая игрушка многих маленьких детей, появилась на свет еще в 50-х годах. Неудивительно, что эту знаменитую игрушка с тех пор можно увидеть во многих фильмах.

9. Кредитные карты (1950)

Первая кредитная карта была выпущена в 1950 году компанией Diners Club. Как гласит легенда, ее придумал Фрэнк Макнамара, который не смог расплатиться за ужин в нью-йоркском ресторане, поскольку забыл бумажник в другом пиджаке.

10. Супер клей (1952)

Вещество, с помощью которого можно склеить практически любые материалы, было изобретено в 1942 году химиком, который пытался сделать прозрачный пластик для оптических прицелов. На прилавки супер клей попал в 50-е годы, сразу же став популярным.

11. Диетические безалкогольные напитки (1952)

Малокалорийные безалкогольные напитки, не содержащие сахара, первоначально изобрели в 50-е годы для диабетиков.

12. Кардиостимулятор (1950)

Первый прототип кардиостимулятора был изобретен в 1950 году. С тех пор это устройство спасло не одну тысячу жизней.

13. Шариковый дезодорант

Ранее для нанесения ароматических веществ на кожу использовали ватные тампоны, что, мягко говоря, неудобно. В 1952 году появился на свет первый шариковый дезодорант, решив проблему борьбы с неприятными запахами тела для многих людей.

14. Противозачаточные таблетки (1957)

Противозачаточные таблетки стали широко известны в 60-х годах, несмотря на то, что были изобретены в 1950-х годах. Первоначально их использовали женщины для лечения гинекологических заболеваний, таких как нарушения менструального цикла. В качестве контрацептива эти таблетки начали использовать 10 лет спустя.

Окончание переходного периода от капитализма к социализму в СССР выдвинуло в качестве ключевой проблемы экономичес­кой науки проблему совместимости товарного производства, за­кона стоимости с построенной моделью, основанной на принци­пах планового ведения хозяйства и социалистической (государ­ственной, по сути) форме собственности. Еще в первой половине 30-х годов в целом сохранялся взгляд на товарные отношения при социализме, характерный для предшествующего периода нэпа. Так, они рассматривались не в качестве имманентных социалистичес­кому сектору, а как чуждая форма отношений, существовавшая исключительно из-за наличия несоциалистических укладов. С окон­чанием переходного периода, когда практически были уничтоже­ны элементы несоциалистических укладов, продолжали существо­вать в действительности такие категории, как деньга, стоимость, товар, цена. В связи с этим все более набирал значимость тезис о том, что причина этого коренится в общественной неоднородно­сти труда, которая и не позволяет ввести безденежные, бестовар­ные формы обмена, распределения благ.

Во второй половине 30-х годов появились концепции, защи­щавшие тезис об объективной ценностной основе денег в социали­стической экономике. Так, группа ученых в составе В. Батырева, К. Булаева, Т. Берина, А. Мендельсона, К. Островитянова и других предприняла попытки доказательства неизбежности существова­ния товарного производства в социалистическом секторе эконо­мики, обусловливая это не столько внешними (как это было ра­нее), сколько внутренними условиями. Существовали и иные ва­рианты объяснений сохранения элементов рыночных (капиталис­тических) отношений. Данная проблема требовала решения.

Исследования советских ученых не только носили сугубо те­оретическую направленность, но и преследовали прежде всего идеологические цели. Об этом свидетельствует постановление ЦК ВКП (б) 1936 г. «О перестройке преподавания политической эко­номии», поставившее перед учеными задачу создания учебного курса политической экономии социализма. С этого момента на­чались интенсивные работы по подготовке макета учебника, пер­вый вариант которого был представлен в 1938 г. Макет рассмат­ривался лично И. Сталиным, вернувшим его на доработку. В течение 1939-1940 гг. учеными были предложены последующие варианты.

В начале 1941 г. ведущие экономисты Л. Леонтьев, К. Остро­витянов, И. Трахтенберг, Д. Шепилов, А. Пашков направили в ЦК ВКП(б) очередной макет учебника по политэкономии социализ­ма, который, как и предыдущие, вызвал существенные и много­численные критические замечания, высказанные в ходе встречи авторов макета и членов ЦК в составе И. Сталина, В. Молотова и Н. Вознесенского. В процессе обсуждения макета учебника было утверждено положение, что закон стоимости при социализме про­является в измененной форме, или в «преобразованном виде». Та­кой подход потребовал широкого анализа таких фундаменталь­ных категорий, как товар, стоимость, цена, деньги, заработная плата, прибыль, процент, земельная рента и другие, с новых по­зиций, не отрицающих по сути наличие закона стоимости при социализме. Над этими проблемами и работала группа авторов нового макета учебника под руководством К. Островитянова.

Обновленный макет учебника был представлен в ЦК ВКП(б) весной 1941 г. Однако начавшаяся Великая Отечественная война приостановила дальнейшую работу над его совершенствованием. Тем не менее в 1943 г. в советских вузах был введен курс политичес­кой экономии. Методологической основой его стала статья И. Ста­лина «Об изучении экономии» опубликованная в том же году в жур­нале «Под знаменем марксизма». Статья подводила итоги предвоенного обсуждения в ЦК ВКП (б) макета учебника под редакцией К. Островитянова. В ней подчеркивалась необходимость призна­ния объективно существующих экономических законов социализ­ма, в том числе и закона стоимости, действующего в «преобразо­ванном виде». Закон стоимости имеет ограниченную в сравнении с капитализмом сферу действия, но проявляет себя в условиях реально существующих различий в качественном характере труда граждан социалистического общества. Вследствие этого учет меры труда и меры потребления, резюмировал И.В. Сталин, возможен лишь на основе использования закона стоимости. Данное поло­жение было поддержано большинством советских экономистов, и на его базе стала развиваться концепция о социалистическом то­варном производстве уже в первые послевоенные годы.

Несмотря на это, изредка появлялись отдельные вариации те­оретического обоснования социалистического закона стоимости. Так, например, К. Островитянов, видя причины существования товарных отношений во внешних противоречиях социалистичес­кого сектора экономики, в 1948 г. выступил с тезисом, что харак­тер труда при социализме неизбежно ведет к возникновению хо­зяйственного обособления, изоляции государственных предприя­тий. Именно это и является причиной наличия товарно-денеж­ных отношений в государственном секторе советской экономики. Однако после теоретической дискуссии 1951 г. и публикации бро­шюры И. Сталина «Экономические проблемы социализма в СССР» утвердился иной взгляд, усматривающий неизбежность существо­вания товарного производства в наличии двух форм собственнос­ти - государственной и кооперативной. В этой точке зрения, кста­ти, принятой впоследствии и К. Островитяновым, можно отчет­ливо увидеть связь с высказываниями В.И. Ленина в начальный период нэпа. Однако в подобной трактовке был ряд несоответ­ствий. Например, ее сторонники рассматривали всю продукцию ко­оперативов в качестве товара, в то время как в государственном сек­торе товарами признавались производимые им лишь средства по­требления, а средства производства исключались из этой категории.

Существенный вклад в теоретические разработки первых после­военных лет внес крупный партийно-хозяйственный деятель Н.А. Воз­несенский, в разное время занимавший посты председателя Гос­плана СССР, заместителя, а затем и первого заместителя предсе­дателя Совета Министров СССР. В 1947 г. вышла в свет его книга «Военная экономика СССР в период Отечественной войны», где на­ряду с анализом огромного материала о состоянии и развитии пред­военной и военной экономики был сформулирован ряд теорети­ческих положений, в том числе обосновывающих наличие товар­но-денежных отношений при социализме качественной неодно­родностью труда. НА. Вознесенский обратил внимание на необ­ходимость учета объективных экономических законов при плани­ровании. В частности, на вопрос о том, существуют ли экономи­ческие законы производства и распределения, с которыми долж­но считаться социалистическое планирование, он отвечает поло­жительно. По его мнению, таким «...наиболее элементарным за­коном является преобразованный в советской экономике закон стоимости». Отсюда вытекали и убеждения Н.А. Вознесенского в том, что под товарами следует понимать не только предметы по­требления, но и средства производства, а закон стоимости, таким образом, выполняет регулирующую роль в распределении факто­ров производства во всей системе народного хозяйства страны. Судьба Н.А. Вознесенского трагична: в 1950 г. в качестве главного фигуранта по так называемому «Ленинградскому делу» он был при­говорен к расстрелу.

В 1946 г. был создан новый вариант макета учебника, учиты­вавший положения, высказанные на встрече в ЦК ВКП(б) в 1941 г. Однако и этот вариант вызвал многочисленные замечания специ­алистов и был признан неудовлетворительным. Наконец, к весне 1950 г. появляется переработанный вариант, который и обсуждал­ся в ходе известной дискуссии 1951 г.

Дискуссия 1951 г . Дискуссия явилась крупным, этапным событием в истории советской экономической науки. Она охватила фундаментальные проблемы политической экономии социализма, а ее результаты на длительный период определили основные направления развития советской экономи­ческой мысли. О масштабности дискуссии могут свидетельство­вать сохранившиеся материалы, представленные в 38 томах, из которых 22 тома занимают стенограммы пленарных заседаний, а также длинный перечень ее участников.

Дискуссия выявила наличие различных взглядов на ряд фун­даментальных теоретических проблем экономической науки, та­ких, как:

Характер экономических законов социализма;

Необходимый и прибавочный труд при социализме.

Помимо этого в центре внимания стояли проблемы принци­пов ценообразования в СССР, золотом стандарте советских де­нежных знаков, а также проблемы современного хозяйственного состояния капиталистических стран в условиях «всеобщего кри­зиса капитализма»; возможности возникновения новых империа­листических войн. Не были обойдены и такие традиционные для отечественной науки теоретико-экономические проблемы, как диф­ференциальная рента, формы эксплуатации при феодализме. На­конец, были предложены различные варианты структуры раздела учебника «Социалистический способ производства».

Различия в подходах к проблеме экономических законов при социализме, несмотря на оттенки, обозначились между самой многочисленной группой сторонников объективного характера законов, которые сознательно используются в интересах обще­ства, и их противниками, признававшими субъективный характер законов, которые создаются социалистическим государством. Од­нако спорившие стороны соглашались с реальным наличием закона стоимости при социализме, хотя и не были солидарны в оцен­ке его характера и сфер действия.

Очевидно, что дискуссия отражала не только своеобразие состояния национального хозяйства СССР, сложившиеся реа­лии в мире после разгрома фашизма, уровень экономической науки в стране, но и в значительной мере внутреннюю полити­ко-идеологическую атмосферу периода расцвета режима «куль­та личности».

Сталинская концепция . Материалы дискуссии, в которой И.В. Сталин не принимал непосредственного участия, тем не менее были им внимательно рассмотрены. Об этом свидетельствует уже упоминавшаяся работа «Экономические про­блемы социализма в СССР» (1952). В ней высказано окончатель­ное, непререкаемое мнение, надолго определившее концептуаль­ную направленность отечественной экономической теории. Ста­лин согласился с положением об объективном характере эконо­мических законов социализма, но отметил возможность ограни­чения сферы их деятельности. Вождь дал новое определение основного экономического закона, которое сохранилось с различ­ными модификациями на все время господства советской власти: «обеспечение максимального удовлетворения постоянно растущих материальных и культурных потребностей всего общества путем непрерывного роста и совершенствования социалистического про­изводства на базе высшей техники». Таким образом, И. Сталин обо­сновал известную марксистско-ленинскую идею (закон) о преиму­щественном росте производства средств производства, или I подраз­деления, которое производит оборудование для всех остальных сфер хозяйства, без чего «вообще невозможно осуществить рас­ширенное воспроизводство». Очевидно, что данный закон был положен в основу политики форсированного строительства соци­ализма в «переходный период», он же оставался теоретическим базисом хозяйственной политики советского государства на все последующее время его существования.

Большое внимание в работе И. Сталина уделялось товарному производству и товарно-денежным отношениям при социализ­ме. Он признал только одну причину существования товарного производства - наличие двух форм собственности: государствен­ной и колхозной, рассматривая товарное производство и товаро­оборот как необходимость. При этом он отмечал, «что наше то­варное хозяйство представляет собой не обычное товарное про­изводство, а товарное производство особого рода... сфера дей­ствия которого ограничена предметами личного потребления»1, и констатировал, что при социализме рабочая сила не может быть товаром, а средства производства становятся товаром только тог­да, когда выходят на международный рынок. Закон стоимости, пока существует товарное производство, будет действовать, но он не может выполнять при социализме функцию регулятора производства.

Отстаивая положение о том, что рабочая сила не является то­варом при социализме, И. Сталин предложил отказаться от ряда понятий, взятых из «Капитала» К. Маркса, которые, по его мне­нию, искусственно применялись к социалистическим отношени­ям. Такими категориями оказались необходимый и прибавочный труд, необходимый и прибавочный продукт, необходимое и при­бавочное время.

Очевидно, что в работе И. Сталина далеко не второстепенное место заняли проблемы перехода от социализма к коммунизму, перспективы стагнации капитализма, оценки возможности новых империалистических войн и др. Сталинские трактовки перспек­тив коммунистического строительства, взаимоотношений стран с различным социально-экономическим устройством стали методо­логической основой для дальнейших исследований.

Данные концептуальные положения легли и в основу созда­вавшегося учебника политической экономии, который наконец увидел свет уже после смерти Сталина в 1954 г. и выдержал без каких-либо изменений переиздание в 1955 г.

Экономическая наука в период «оттепели» и до начала 1980-х годов . После этапного XX съезда КПСС (1956), осудившего культ личности Сталина, хотя и не столь масштабно, как ранее, были вновь обсуждены фундаментальные про­блемы политэкономии социализма. Так, в 1957 г. в Институте экономики АН СССР было проведено сове­щание по проблеме закона стоимости при социализме, а в 1959 г. на конференции в Ростове-на-Дону эта дискуссия была продол­жена, но практически ни одного принципиально нового положе­ния по проблемам товарного производства и закона стоимости высказано не было. Фактически сложившаяся концепция полити­ческой экономии социализма отражала интересы бюрократичес­кой верхушки партии и правительства, обосновывала сложившу­юся систему экономической политики тоталитарного государ­ства и в силу этого не могла претерпеть кардинальные измене­ния. Отсюда очевидно, что основные положения сталинской кон­цепции учебника «Политическая экономия» сохраняли свою фун­даментальную функцию для последующих учебников вплоть до конца 1980-х годов.

Тем не менее можно отметить некоторую трансформацию взгля­дов советских ученых в послесталинский период. Так, например, со второй половины 1950-х годов все большее число экономистов стало склоняться к точке зрения А.И. Ноткина, который еще в 1952 г. подверг критике концепцию разделения продукции в социалистической экономике на товары и нетовары в зависимости от того, представляет она средства производства или средства по­требления. В результате во второй половине 1950-х годов одно­временно с отходом от деления продукции на товары и «нетова­ры», возобладал взгляд о повсеместном действии закона стоимос­ти. В условиях готовящейся экономической реформы одновременно предметом дискуссии становятся проблемы хозяйственного рас­чета и амортизации. В области теории денег был сформулирован тезис о реальной, стоимостной сущности советских денег и их специфической связи с золотом. В качестве социалистического закона был признан закон распределения по труду, сформулиро­ванный еще классиками марксизма, и расширились работы по исследованию характера труда, а также заложены основы в тео­рию труда при социализме. Хозяйственный расчет был признан не только как пригодный метод счета и стимулирования выполне­ния хозяйственных планов, но и как объективная категория социалистических производственных отношений. Эти положения впос­ледствии было распространены на все связанные с хозрасчетом категории (прибыль, амортизация и др.), что позволило предпринять попытки сформулировать внутренне более прочную, со­гласованную систему основных категорий политической эконо­мии социализма.

Таким образом, смерть Сталина и ослабление режима реп­рессий привели к появлению несколько иных точек зрения не только по отдельным вопросам политэкономии, но и на всю на­уку в целом. Но хотя внешне это выглядело как поиск теорети­ческого объяснения реальных условий производства и образа жизни, на деле речь шла о разработке нормативной, идеальной модели социализма на базе возведенных в догмат марксистско-ленинских положений.

Попытки построить такую модель привели к усилению внима­ния к понятиям экономическая система и система производствен­ных отношений.

Первые учебники по политической экономии создавали тео­рию советского хозяйства, взяв за основу сталинское положение об определяющей роли собственности в формировании системы производственных отношений, и не придерживались методоло­гии «Капитала». В последующие 10 лет доминирующей остава­лась именно эта концепция. В 1963 г. выходит в свет учебник «Курс политической экономии» под редакцией НА. Цаголова, в котором на основе методологии К. Маркса сделана попытка ре­ализовать идею «экономической клеточки». Для социализма та­кой клеточкой стала планомерность. Позднее учеными Централь­ного экономико-математического института АН СССР (ЦЭМИ) была разработана система СОФЭ (система оптимального функ­ционирования экономики) и основанная на ней «конструктив­ная политическая экономия».

Возникновение теории оптимального функционирования эко­номики не только свидетельствовало о весьма высоком уровне со­ветской экономико-математической школы, но и было реальной попыткой применения прогрессивных методов исследований к ре­шению прикладных задач, стоявших перед народным хозяйством в условиях готовившихся реформ. Помимо этого можно говорить о попытке сближения отечественной науки с мировой на основе использования экономико-математических методов, прочно во­шедших в арсенал экономического анализа за рубежом с момента возникновения маржинализма. Становление СОФЭ как теории оп­тимального функционирования экономики произошло в середи­не 1960-х годов в результате исследований талантливой плеяды ученых - А. Вайнштейна, С. Вишнева, Л. Канторовича, А. Лурье, В. Немчинова, В. Новожилова и др. После создания ЦЭМИ в 1963 г. экономико-математические исследования приобрели развернутый характер. Многочисленные работы 1960-х годов позволили при­ступить к созданию самостоятельного направления в теоретичес­ких исследованиях в рамках политической экономии социализма. Несмотря на применение новых методов анализа, признание по­ложения о рациональном поведении субъектов в оптимальном состоянии экономики (рыночном режиме), ученые доказывали не­противоречивость данных постулатов трудовой теории стоимости. В 1970-1980-е годы. СОФЭ оставалось достаточно авторитетным направлением в экономической науке, разрабатывающим пробле­мы оптимального функционирования народного хозяйства, системы планирования и др. В отличие от ортодоксальных концеп­ций «клеточки» в социалистическом хозяйстве, сторонники СОФЭ доказывали, что такой «клеточкой» является непреходящая кате­гория общественной полезности. На этой основе должны стро­иться концепции эффективности народного хозяйства. Очевидно, что во многом новаторские идеи встретили ожесточенную крити­ку противников СОФЭ.

В конце 1970-х годов ИЭ АН СССР выпускает трехтомник «Экономический строй социализма», в котором не содержалось сколько-нибудь новых теоретических положений, а лишь пред­принималась попытка исходя из прежних позиций теоретически объяснить сложившиеся реалии.

Все теоретические работы, издававшиеся в эти годы, пытались обосновать структуру системы производственных отношений со­циализма. Выделялись общие, особенные и специфические отно­шения, определялась воспроизводственная структура (отношения производства, распределения, обмена и потребления), уровневая структура (отношения внутри общественного производства, между предприятиями и обществом, между предприятиями, внутри пред­приятий, между обществом и индивидом, между индивидами).

Так, например, А. К. Покрытаном была предложена модель, включающая технико-экономические, социально-экономические и организационно-экономические отношения. В ходе дискуссии по этому вопросу Л.И. Абалкин доказывал, что технико-экономические отношения существуют в производительных силах, а в си­стеме производственных отношений наличествуют два слоя: орга­низационно-экономические отношения по поводу организации функционирования производительных сил и социально-экономи­ческие (отношения собственности, система интересов, социальная структура), которые придают определенные свойства всей систе­ме. У всех этих концепций были как сторонники, так и оппонен­ты, поэтому дискуссии практически велись постоянно.

В конце 1970-х годов, после принятия новой Конституции, которая узаконивала положение о том, что общественная собствен­ность является основой социализма, с новой силой вспыхнули дискуссии о собственности. Конечно, этой проблемой ученые за­нимались и раньше, поэтому к моменту дискуссии уже четко сфор­мировались три ведущие концепции.

1. Собственность - это самостоятельное производственное от­ношение по поводу присвоения материальных благ, и прежде всего средств производства (ленинградская школа во главе с Н.Д. Коле­совым, Я.А. Кронрод и др.).

2. Собственность не существует как отдельное отношение, она пронизывает всю систему производственных отношений, и познать ее можно, только изучая эту систему (школа МГУ, А.К. Покрытан и др.).

3. Собственность не имеет экономического содержания, это юридическая категория (Шкредов В.П. и др.).

В ходе дискуссии, которая велась на страницах научных изда­ний, на теоретических конференциях и симпозиумах между пред­ставителями различных точек зрения, практически было достиг­нуто относительное единство в том, что основой системы произ­водственных отношений является собственность, что любая соб­ственность должна приносить какую-то пользу своему хозяину, т.е. реализовываться. Социалистическая собственность, как собственность общественная, главной формой реализации имела рост благосостояния трудящихся.

Одновременно с разработкой общетеоретических проблем боль­шое внимание уделялось проблемам, связанным с практикой хо­зяйствования, чему способствовали подготовка и проведение хо­зяйственной реформы (1965). В это время на первое место вышли вопросы товарно-денежных отношений.

Уже в конце 1950-х годов была сделана попытка отойти от сталинской трактовки причин существования товарного производства при социализме, что, в частности, обосновывалось фено­меном общественного разделения труда (Дьяченко В.П.) и нео­днородностью труда в государственном секторе (Я.А. Кронрод).

Споры вокруг хозяйственной реформы . В 1961-1965 гг. обсуждались основные направ­ления хозяйственной реформы. Начало дис­куссий было связано с постановкой проблемы необходимости реформирования действующей системы хозяйствования. В 1962 г. в газете «Правда» была опубли­кована статья проф. Е. Либермана «План, прибыль и премия», где четко ставилась задача создания системы планирования, которая бы заинтересовала предприятия в улучшении работы и ускорении НТП. При этом возникала проблема частичной децентрализации планирования, передача ряда функций по определению номен­клатуры продукции непосредственным производителям.

Схема руководства предприятиями должна была отвечать прин­ципу: что выгодно предприятию - выгодно стране. По методам управления предприятиями и народным хозяйством в целом раз­горелись споры, в которых приняли участие практически все вид­ные экономисты того периода. Ведущей организацией по этим проблемам был Институт экономики АН СССР, который концен­трировал у себя все предложения по совершенствованию методов хозяйствования и готовил материалы для ЦК КПСС. На основе данных материалов и были приняты решения мартовского и сен­тябрьского 1965 г. пленумов ЦК КПСС.

Период «оттепели» сделал возможным публикацию мнений группы молодых, талантливых экономистов (Г. Лисичкин, И. Пет­раков, Б. Ракитский, А. Емельянов и др.), пытавшихся доказать, что если существует товарное производство, то существует и не­обходимость перехода к настоящим рыночным отношениям, к реальному хозрасчету, основанному на полной самостоятельности предприятий. С целью повышения эффективности производства они предлагали обеспечить режим свободного перелива капитала из одной отрасли в другую, дать полную самостоятельность всем предприятиям, создать всем равные условия для работы, создать систему стимулирования на основе согласования экономических интересов субъектов хозяйства. Таким образом, социализм пре­вращался в одну из разновидностей товарного производства.

Против этой точки зрения выступили ученые МГУ во главе с П.А. Цаголовым, а также З.В. Атлас, В.А. Соболь, И. С. Малышева и др. Они отстаивали взгляд на социалистические производственные отношения как на «нетоварные» по своей природе. Реальное существование товарных отношений на первой фазе коммунисти­ческого способа производства объяснялось незрелостью социализ­ма, в процессе развития которого (непосредственно общественно­го производства) товарные отношения отомрут. Точку в этой дис­куссии поставили события в Чехословакии (1968 г.), после кото­рых любая попытка обосновать товарное производство при соци­ализме пресекалась, а сторонники этой концепции объявлялись апологетами теории рыночного социализма. Термин «товарное производство» перестал появляться в печати и был заменен поня­тием «товарно-денежные отношения».

Такой уход от реальности, половинчатость принимаемых ре­шений не могли не сказаться на начавшейся реформе. Сразу ста­ло ясно, что центральная власть не собирается отказываться от системы мелочного контроля за производителями. Руководите­лей производства, которые пытались работать по-новому, стали ставить в невыгодные условия (отказывали в поставках необхо­димого оборудования, сырья, сокращали фонды заработной пла­ты, снижали нормативы отчислений в фонды экономического стимулирования и пр.), а затем и просто освобождать от работы. Уже в первые годы проявились негативные последствия такого подхода к реформе, а в начале 1970-х годов от продолжения ре­формы отказались.

Дискуссии 1970 – 1980 гг . Планирование от достигнутого, которое практиковалось в последующий период, неизбежно вело к увеличению объемов выпускаемой продукции и расширению производства на старой технической базе. Говорить в этих условиях о выпуске принципиально новой продукции, о повышении качества, о расширении ассортимента было очень сложно. Все четче начинает проявляться тенденция к падению темпов роста. Конечно, об этом нельзя было говорить офи­циально, но все, кто как-то был связан с общественным производ­ством, знали об этом. Было выдвинуто положение о необходимости перехода к преимущественно интенсивным факторам развития на основе использования последних достижений науки и техники.

Лозунг о превращении науки в непосредственную производи­тельную силу вызвал дискуссию экономистов и философов по вопросу о том, является ли наука по природе непосредственной производительной силой или она превращается в производитель­ную силу при наличии определенных условий, и что это за условия. Одновременно обсуждалась сущность эффективности обще­ственного производства как экономической категории, делались попытки определить ее критерии и основные показатели. Все это говорит о том, что с начала 1970-х годов внимание экономистов было приковано к проблемам развития производства, повышения его результативности, а чисто теоретические, методологические проблемы как бы отошли на второй план.

Обострение внимания ученых к проблеме эффективности в 1970-1980 гг. потребовало дискуссионного обсуждения вопро­сов о месте эффективности как экономической категории в сис­теме производственных отношений, о содержании и слагаемых эффекта и затрат, о критерии и системе показателей эффектив­ности производства. Отмечалось, что категория эффективности не просто отражает соотношение эффекта и затрат, в ней прояв­ляется социальный результат функционирования экономики, ее цели и характер развития. Эффектом признавался не любой ре­зультат производства, а лишь тот, который был получен на осно­ве овеществления в производстве творческих научных идей. От­сюда делался вывод, что эффект не может иметь затратного со­держания, что это лишь экономия затрат в производстве. Раз­личные аспекты данной концепции разрабатывали Т. С. Хачатуров, B.C. Немчинов, В. К Богачев и др.

При определении критерия эффективности политэкономы исходили из необходимости учета в нем сущности социалистичес­ких производственных отношений, поэтому его часто выводили из требований основного экономического закона социализма, т.е. критерием эффективности считались повышение жизненного уров­ня народа и всестороннее развитие личности. Экономисты-ки­бернетики критерий эффективности отождествляли с оптималь­ным планом или с народно-хозяйственным оптимумом (В. Дадаян), трудовики - с ростом производительности общественного труда (Ю. Сухотин, Б. Егиазарян).

Так как общее мнение было таково, что критерий отражает качественную определенность эффективности, то возникла проб­лема ее показателей. Процесс производства достаточно сложен, поэтому потребовалась сложная и громоздкая система показате­лей эффективности. Это подтолкнуло к поиску единого обобщаю­щего показателя, причем появились обоснования различных по­казателей. В качестве показателей предлагались увеличение массы и доли национального дохода в общественном продукте (Е. Громов), прирост фонда потребления в расчете на одного работающего или на душу населения (Б. Смехов и В. Феодоритов); конструи­ровались сложнейшие формулы расчета такого показателя (Ю. Су­хотин, А. Ноткин, И. Шилин и др.). В итоге оппоненты пришли к мнению, что обобщающий показатель не дает ответа на вопрос, за счет каких факторов изменились результаты производства, и на прак­тике опять стала использоваться система прежних показателей.

Период перестройки и реформ 1990-х годов . Данный период представляет современную ис­торию отечественной науки. Его можно услов­но разделить на два этапа - «перестройку» (1985-1990 гг.) и «переходный» (с 1991 г. по на­стоящее время). Обострение в 1980-е годы экономической и политической си­туации в стране требовало радикальных изменений в руководстве экономикой, в поддержании темпов экономического роста. В се­редине 1980-х годов появляются первые статьи и книги с резкой критикой существующего положения (А. Анчишкин, Л. Абалкин, О. Лацис, Н. Шмелев, Г. Попов, А. Аганбегян, С. Шаталин и др.). С приходом к власти М. Горбачева провозглашается политика на ускорение социально-экономического развития страны. Первона­чально в 1985-1987 гг., в так называемый розовый период ре­форм, была разработана стратегия ускорения. Ее авторы исходили из того, что исчерпанные возможности экстенсивного развития в условиях неблагоприятной для СССР конъюнктуры на внешнем рынке позволяют обеспечить оптимальные темпы экономическо­го роста, дальнейшего развития национального хозяйства на ос­нове не количественных, а преимущественно качественных пара­метров. В центре внимания государства должен находиться науч­но-технический прогресс, который является базой преобразова­ния структуры народного хозяйства на основе изменения его инвестиционной и структурной политики. Одновременно автора­ми стратегии ускорения предусматривалась существенная (в рам­ках существовавших отношений) активизация элементов товар­но-денежных отношений, что должно было способствовать преодолению наиболее вопиющих недостатков, стимулировать раз­витие субъектов хозяйства. Однако развитие рыночного механиз­ма рассматривалось высшим руководством в качестве второсте­пенного, вспомогательного направления в стратегии «ускорения». Об этом свидетельствует следующее высказывание М. Горбачева: «Не рынок, не стихийные силы, а прежде всего план должен определять основные стороны развития народного хозяйства». В ос­нову стратегии ускорения ее авторы заложили два императива: 1) догнать Запад и 2) сделать это, опираясь на преимущества об­новленной социалистической системы. Данная стратегия не мо­жет не вызывать реминисценцию об известном в 1950-1960 гг. лозунге партии «догнать и перегнать» и уходит идейными корня­ми в политику ускоренной индустриализации 1930-х годов, в мар­ксистско-ленинскую трактовку социально-экономического про­гресса в государстве победившего пролетариата. Неудивительно, что уже к началу 1987 г. стало очевидным, что политика ускоре­ния требовала непомерных средств, которыми не располагало го­сударство. Помимо этого эффективное использование имеющихся средств было невозможно в условиях сохранявшейся системы хо­зяйственных отношений, а точнее, ее предельной бюрократизации.

Результатом проводимой политики ускорения стал рост дефи­цита бюджета, дальнейшая деформация на рынке потребитель­ских товаров, снижение уровня управляемости хозяйством. Поло­жение усугублялось ухудшением мировой конъюнктуры на сырье­вых рынках (главным образом нефтяном), чрезвычайными расхо­дами государства, связанными с ликвидацией последствий Черно­быльской катастрофы, параноидальной антиалкогольной кампа­нией и пр. В этих условиях обозначилось некоторое смещение акцентов в стратегии реформ. К лету 1987 г. на первый план вы­ходит более объемное направление, сконцентрированное в поня­тии перестройка, в то время как ускорение рассматривается лишь в качестве его составляющей.

В середине 1987 г. предпринимаются активные попытки сде­лать упор на развитие элементов рыночных отношений путем пре­имущественного расширения самостоятельности хозяйственных субъектов. Предприятия получили возможность распоряжаться большей частью полученной прибыли. Однако и это не обеспечи­ло притока инвестиций, столь необходимых для модернизации ба­зовых отраслей хозяйства, структурной его перестройки. Значительную часть высвободившихся средств предприятия направля­ют в фонд заработной платы, что было вполне оправданно в усло­виях постоянного падения жизненного уровня граждан. Одним из результатов этого стало дальнейшее углубление диспропорций, что выразилось в тотальном дефиците на рынке потребительских товаров при одновременном росте «денежного навеса». В результате к 1988 г. в реформационном процессе усиливается политическая доминанта. 1989-1991 гг. характеризуются тенденцией к дальней­шей потере управляемости экономикой и попытками консерва­тивной стабилизации (политика кабинета В.Павлова), что в свою очередь еще более усугубляет экономическое, внутреннее соци­ально-политическое положение.

В условиях перестройки происходит трансформация взглядов отечественных ученых-экономистов. Если в начале реформ глав­ный акцент приходился на проблему совершенствования социа­листических отношений, то по мере развития процесса реформи­рования он смещается в сторону необходимости кардинального преобразования государственной модели социализма в рыночную.

Реформы 1990-х годов. В новой политической ситуации, после августа 1991 г. и распада СССР, в центре внимания оказалась проб­лема вариантов перехода к рыночной экономике. При этом, впро­чем, как и в настоящее время, существовали разнообразные оттенки спектра - от радикальных рыночно-капиталистических до ортодок­сальных социалистических. В действительности в начале 1990-х го­дов в основу преобразований были положены теоретические конст­рукции сторонников радикального, рыночно-капиталистического варианта. Избранная модель была подчинена императиву: «делать, как на Западе - жить, как на Западе». Ее чертами являются опора на частную собственность, максимально сво

Научно-технический прогресс оказал значительноевлияние на развитие советской науки. Особое внимание в области научных исследований в этот период уделялось теоретической физике. Достижения советских ученых-физиков получили широкое признание во всём мире. Крупнейшим советским физикам в эти годы были присуждены Нобелевские премии: П.А. Черенкову, И.Е. Тамму, И.М. Франку – за открытие и объяснение эффекта люминесцентного излучения Вавилова – Черенкова (1958год); Л.Д. Ландау за разработку теории жидкого геля (1962 год); Н.Г. Басову и А.М. Прохорову – за исследования в области квантовой электроники (создание лазера и мазера) (1964 год). Следует особо отметить, что с 1957 года были восстановлены Ленинские премии, присуждавшиеся ученым за выдающиеся достижения в области науки и техники.

В 1957 году в СССР впервые был запущен самый мощный ускоритель элементарных частиц синхрофазотрон. Это практическое открытие позволило развивать новое направление науки – физику высоких и сверхвысоких энергий, что, в свою очередь, привело к созданию и развитию совершенно новых отраслей народного хозяйства – атомной промышленности и энергетики. В СССР в 1954 году впервые в мире была построена и запущена атомная электростанция в подмосковном научном городе Обнинске. Вслед за этой атомной электростанцией началось строительство более крупных: Воронежской, Белоярской и Сибирской АЭС. 1957 год ознаменовался спуском на воду первого в мире атомохода – ледохода «Ленин».

Значительными открытиями были отмечены работы советских ученых в области автоматики и телемеханики, квантовой электроники, вычислительной техники и кибернетики, радиоэлектроники, физики полупроводников.

На рубеже 1950 – 1960-х годов методы математического моделирования, разработанные В.С. Кулебякиным, Н.М. Крыловым, Н.Н. Боголюбовым, стали проникать в биологию, языкознание и даже историческую науку.

Нобелевской премией в 1956 году были отмечены труды академика Н.Н. Семенова в области теории цепных реакций. Достижения в области теоретической химии позволили создать новые сверхпрочные материалы – полимеры.

Наряду с физикой, химией и математикой развивалась также биология. Однако личная поддержка Н.С. Хрущевым академика Т.Д. Лысенко сдерживала развитие в СССР молекулярной биологии, генетики и генной инженерии.

Эпоха «оттепели» вошла в историю мирового технического прогрессакак эра покорения космоса. Благодаря крупнейшим достижениям в области ракетно-космической техники СССР стал на многие годы признанным лидером в исследовании околоземного пространства. В СССР 4 сентября 1957 года на основе созданных советскими учеными конструкторами под руководством С.П. Королёва баллистических многоступенчатых ракет был произведён запуск первого в мире искусственного спутника Земли. Прошло всего несколько лет, и 12 апреля 1961 года впервые в истории человечества на космическом корабле «Восток» летчик-космонавт Юрий Алексеевич Гагарин совершил пилотируемый полёт по околоземной орбите, который продолжался 108 минут (1 час 48 минут). Вслед за полётом Ю.А. Гагарина за период с 1961 по 1963 год по программе «Восток» на кораблях этой серии было совершено еще шесть полётов. В 1965 году космонавт А.А.Леонов впервые осуществил выход в открытый космос.

Помимо космической техники в СССР значительные успехи были достигнуты в области авиастроения. В 1956 году в небо поднялся первый турбореактивный пассажирский лайнер Ту-104, созданный в ОКБ под руководством А.Н. Туполева. В 1957 году коллективом инженеров и конструкторов во главе с С.В. Ильюшиным был создан четырёхмоторный турбовинтовой пассажирский самолёт Ил-18, ставший одним из наиболее надёжных самолётов отечественной гражданской авиации.

Развитие космической и авиационной техники в СССР стало основой для расширения исследований астрономов и астрофизиков. С помощью искусственных спутников Земли советским ученым удалось исследовать внешний радиационный пояс и магнитное поле нашей планеты, осуществить фотографирование обратной стороны Луны, открыть новые астрофизические объекты.

В период с середины 1950-х до начала 1960-х годов было опубликовано большое количество документальных сборников и мемуарной литературы, раскрывающих проблемы истории советского общества, ранее совершенно закрытые для исследователей. Наметились определённые позитивные изменения как в фундаментальных, так и в прикладных отраслях общественных наук. Отрадным явлением стало создание новых научных журналов: «Мировая экономика и международные отношения, «Вопросы истории КПСС», «История СССР», «Новая и новейшая история», «Вопросы языкознания».

На страницах научной периодики в этот период разворачиваются дискуссии по актуальным проблемам теории и методологии советского обществоведения, идёт поиск новых подходов к решению базисных научных задач (например, обсуждение вопросов периодизации отечественной истории). В это время из небытия возвращаются имена незаконно репрессированных в годы сталинщины деятелей советского государства, партийных руководителей и военачальников Однако следует отметить, что внутренние противоречия, присущие периоду «оттепели» в сфере идеологии, не позволили советским обществоведам преодолеть концептуальный консерватизм и критически переосмыслить опыт социалистического строительства в СССР, выявить объективные причины зарождения и развития авторитаризма в нашей стране, поскольку некоторые попытки анализа всей системы социализма встречали решительный отпор.

Литература в эпоху «оттепели» в 1953-1964 годы

В период «оттепели» существенным, хотя и временным было ослабление тоталитарногоконтроля государства, когда общая демократизация способов управления культурой значительно оживила творческий процесс. На происходящие процессы и на изменение ситуации в стране более всего отреагировала литература. Важнейшее значение для дальнейшего развития литературного творчества имела реабилитация некоторых репрессированных при Сталине деятелей культуры. Появились новые литературные произведения, ставившие острые проблемы: «Не хлебом единым» М. Дудинцева, «Районные будни» В. Овечкина. Большой резонанс у читателей вызвала поэма А. Твардовского «За далью даль», в которой впервые было сказано о культе личности И. Сталина.

Советский читатель заново открыл для себя многих авторов, имена которых замалчивались в 1930–1940-х годах, а теперь заново вошли в литературу: С. Есенин, М. Цветаева, А. Ахматова. В мире литературы и искусства был реабилитирован ряд имен: Ю. Тынянов, М. Булгаков, И. Бабель.

Характерной чертой эпохи стал массовый интерес к поэзии. Поэзия вошла в моду – стихи читали в концертных залах, на стадионах. Вошло в практику собираться по субботам на площади Маяковского, вокруг памятника поэту, где выступали молодые поэты, писатели, философы. В это время появляется целая плеяда замечательных молодых авторов, чье творчество составило эпоху в русской культуре: поэты-«шестидесятники» Е. А. Евтушенко, А. А. Вознесенский, Б. А. Ахмадулина, Р. И. Рождественский. Огромную аудиторию собирали поэтические вечера, происходившие в аудитории Политехнического музея. Широкую популярность обрел жанр авторской песни, в которой автором текста, музыки и исполнителем являлся, как правило, один человек. Официальная культура относилась к самодеятельной песне настороженно, издание пластинки или выступление по радио или на телевидении было редкостью. Широкую доступность произведения бардов достигли благодаря магнитофонным записям, которые тысячами расходились по стране. Настоящими властителями дум молодежи 60–70-х годов стали Б. Ш. Окуждава, А. Галич, В. С. Высоцкий.

В прозе однообразная парадность сталинского соцреализма сменилась обилием новых тем и стремлением изображать жизнь во всей присущей ей полноте и сложности. Особым духом творческих исканий проникнута литература писателей-«шестидесятников»: Д. А. Гранина (Германа) («Иду на грозу» 1962 год), Ю. Н. Нагибина («Далекое и близкое» 1965 год), Ю. П. Германа («Дорогой мой человек» 1961 год), В. П. Аксенова («Звездный билет» 1961 год). Много интересного было создано в жанре фантастической литературы. Философской глубиной, необычайно широким культурным диапазоном отличаются произведения писателя и ученого И. А. Ефремова («Туманность Андромеды» 1957 год, «Лезвие бритвы» 1963 год) и братьев А. Н. и Б. Н. Стругацких («Понедельник начинается в субботу» 1965 год, «Трудно быть богом» 1966 год, «Пикник на обочине» 1972 год).

В произведениях, посвященных Великой Отечественной войне, героически возвышенные образы сменяются изображением тяжести военных будней. Писателей интересует обыкновенный человек в условиях фронта: на смену несгибаемому Мересьеву приходит герой, которому знаком и страх, и боль, и душевное смятение. Новую правду о войне раскрыли в своих произведениях Ю. В. Бондарев (роман «Батальоны просят огня» 1957 год), К. М. Симонов (роман-трилогия «Живые и мертвые» 1959 – 1971 годы).

Важную роль в литературной жизни 60-х годов играли литературные (толстые) журналы. В 1955 г. вышел первый номер журнала «Юность». Среди журналов выделяется «Новый мир», который с приходом туда в качестве главного редактора А. Т. Твардовского обрел особую популярность среди читателей. Именно в «Новом мире» в 1962 году с личного разрешения Н. С. Хрущева была опубликована повесть А. И. Солженицына «Один день Ивана Денисовича», где литература впервые коснулась темы сталинского ГУЛАГа.

Однако до полной свободы творчества в годы «оттепели» было далеко. Факты сталинских методов обращения с деятелями культуры случались периодически. В критике по-прежнему время от времени слышались обвинения в «формализме», «чуждости» в адрес многих известных писателей: А. А. Вознесенского, Д. А. Гранина, В. Д. Дудинцева. Жестокой травле подвергся Борис Леонидович Пастернак. В 1955 году Б.Л. Пастернак закончил главный труд своей жизни – роман «Доктор Живаго», над которым писатель работал в течение 10 лет. Сюжетную канву романа составила жизнь главного героя – Юрия Живаго, показанная на фоне событий российской истории за более чем сорокапятилетний срок. Журналы отказались принять рукопись, но затем в дальнейшем роман был опубликован. В 1958 году Б.Л. Пастернаку была присуждена Нобелевская премия по литературе. Советские власти немедленно потребовали, чтобы Л. Б. Пастернак отказался от нее. В прессе развернулась очередная «проработочная кампания». Б.Л. Пастернака обвиняли в антинародности, презрении к «простому человеку». В довершение всего он был исключен из Союза писателей СССР. В сложившейся обстановке Б. Л. Пастернаку не оставалось ничего, кроме как отказаться от награды. Конфликт губительным образом сказался на здоровье писателя: 30 мая 1960 года Бориса Леонидовича Пастернака не стало.

Следует отметить, что в 50-е годы в СССР возник «самиздат» – так назывались машинописные журналы (например, журнал «Синтаксис»), в которых свои произведения печатали молодые писатели и поэты, не имевшие надежды на публикацию в официальных изданиях. Основателем «Синтаксиса» был молодой поэт А. Гинзбург. В журнале печатались произведения Б. Ахмадулиной, Б. Окуджавы, Е. Гинзбург, В. Шаламова. За «антисоветскую агитацию» А. Гинзбург был приговорен к двум годам лагерей. Появление «самиздата» стало одним из проявлений зарождавшегося в кругах интеллигенции оппозиционного советскому государству - движения диссидентов.

Александр Георгиевич Аллахвердян

кандидат психологических наук, Руководитель Центра истории организации науки и науковедения

Учреждения РАН

Института истории естествознания и техники им. С. И. Вавилова,

Москва, Россия; e-mail: [email protected]

Кадровый взлет и спад в послевоенный период советской науки (на примере физико-математических наук, 1950-1980-е гг.)1

В послевоенный период 1950-1960-х годов ввиду целенаправленной государственной научной политики комплекс естественных наук, прежде всего физика и математика, получил небывалое в истории СССР развитие. Однако начавшееся ослабление государственной политики на рубеже 1960-1970-х годов привело к существенному ухудшению кадровой ситуации в науке двух последующих десятилетий (1970-1980-е). Она характеризовалось резким спадом в темпах прироста численности и подготовки научных кадров физико-математического профиля, что негативно сказалось на развитии советской физики в последние два десятилетия существования СССР. Этот вывод основан преимущественно на результатах науковедческих исследований в 1970-1980-х годах, проведенных сотрудниками Ленинградской школы социологии науки под руководством профессора С. А. Кугеля.

Ключевые слова: советская наука, государственная научная политика, науковедение, социология науки, научные кадры, физико-математические науки.

Научные кадры, согласно определению, это «профессионально подготовленные работники, занимающие определенное место в системе общественного разделения научного труда, непосредственно участвующие в производстве научных знаний и подготовке научных результатов для практического использования. Научные работники представляют особую социально-профессиональную общность. В нее включается целая группа профессий и родов занятий, классифицируемых по предмету исследования, роду деятельности в соответствии с разделением труда и специализацией в науке» (Кугель, Шелищ, 1990: 97). Одной из важнейших характеристик развития кадрового состава науки является его численность, рассматриваемая в исторической динамике. Изменение численности научных кадров, их подготовка и профессиональный состав имеют солидную традицию изучения в отечественной истории науки и науковедении (Кугель, Мелещенко, Микулинский, 1973: 55-63; Щелищ, 1981; Кугель, 1983; Келле, Кугель и др., 1991). Проведенные исследования научных кадров носят междисциплинарный характер и находятся на пересечении профессиональных интересов социологов, экономистов и историков науки (А. Е. Варшавский, Л. М. Гохберг, Е. Ф. Некипелова, Г. М. Добров, Г. А. Лахтин, С. Р. Микулинский, Г. А. Китова, Т. Е. Кузнецова, Г. Е. Павлова, Е. В. Соболева, А. И. Терехов и др.).

1 Работа выполнена в рамках Программы фундаментальных исследований Президиума РАН «Традиции и инновации в истории и культуре» 2012-2014 гг.»

В послевоенный период научная деятельность из занятия ученых-одиночек превратилась в массовую профессию, а сама наука, сохраняя свое своеобразие, - в одну из крупных отраслей общественного производства. Достаточно сказать, что в сфере науки и научного обслуживания в 1950-1960-х годах было занято примерно столько же работников, сколько в таких крупных отраслях экономики, как связь и железнодорожный транспорт вместе взятых (Микулинский, 1973: 11). Если ранее, в 1940 году доля научных работников в общем числе занятых в народном хозяйстве страны составляла всего 0,15 %, то уже к концу 1960-х она достигла примерно 0,9 %, то есть в 6 раз больше. Все большее число людей выбирали в качестве своей профессиональной деятельности труд ученого и инженера-исследователя. Особо впечатляют темпы роста численности научных работников. Так, за два десятилетия (1950- 1970) численность научных работников возросла с 162,5 тыс. до 927,7 тыс., то есть в 5,7 раза, а численность работников физико-математического профиля возросла в значительно большей степени - в 9,3 раза. В этот же хронологический период государство было сильно озабочено подготовкой высококвалифицированных кадров в аспирантуре для последующей работы в научно-исследовательских институтах и высших учебных заведениях. Темпы роста численности аспирантов в советской науке в целом также были достаточно высокими. Так, всего за 10 лет (с 1960 по 1970) общая численность аспирантов возросла с 36 754 до 99 427 чел., то есть в 2,7 раза, а аспирантов физико-математического профиля еще более - в 3,4 раза.

Последовательный количественный и качественный рост кадрового состава науки - один из важнейших показателей динамичного развития научной сферы любой страны. Это тенденция проявляется, прежде всего, в развитых странах, в социально-экономическом развитии которых возрастает роль науки и новейших технологий. Превращение науки в непосредственную производительную силу общества, высокие темпы роста численности ученых выдвинули науку на одно из первых мест среди всех социальных институтов. Это стало возможно в результате творческой активности, выполняемой все более многочисленной армией людей науки. О радикальном росте численности ученых во всем мире за последние два столетия свидетельствуют следующие ориентировочные данные: 1800 год - 1 тыс. человек, 1850 - 10 тыс., 1900 - 100 тыс., 1950 - 1 млн, 2000 - 4,5 млн (Михайлов, Черный, Гиляревский, 1976: 12; Городникова, Гохберг, Кузнецова, Росовецкая, Сагиева, Шувалова, 2005: 469).

Необычайно быстрый рост социальной значимости науки в послевоенный период вызвал социальную потребность всестороннего анализа природы, особенностей, роли и перспектив развития самой науки. Возникла необходимость специального изучения науки как особого социального института. Подобно тому, как в прежние годы общественные потребности определяли необходимость специального теоретического осмысления искусства, морали, права, теперь, отмечал философ Н. Стефанов в 1967 году, они требуют научного исследования самой науки. «...Если искусство является предметом теоретического анализа эстетики, мораль - этики, право - правовой науки, то почему сама наука, которая в данном случае занимает "равноценное" положение с искусством, правом, моралью, не станет предметом частнонаучного теоретического анализа? Такой вывод неизбежен.» (Стефанов, 1967: 201).

Науковедение, как комплексное направление исследований науки, включает такие частные (специальные) дисциплины, как социология науки, экономика науки, демография науки, психология науки и др. В круг науковедческих проблем входят

исследования социального престижа труда ученых, мотивов притока молодежи в науку, структуры и динамики научных кадров, научных коммуникаций, незримых колледжей, научных школ, финансирования сферы науки, материально-технической базы исследований и др. В 1966 году социолог В. В. Водзинская провела исследование школьников Ленинграда и Ленинградской области с целью выяснения престижа различных профессий. Было предложено оценить 80 профессий. В результате первые 10 мест в списке по оценке школьников заняли следующие профессии (Водзинская, 1969: 48):

1. Научный работник в области физики.

2. Инженер-радиотехник.

3. Научный работник в области медицины.

4. Инженер-геолог.

5. Научный работник в области математики.

6. Научный работник - химик.

7. Радиотехник.

8. Летчик.

9. Инженер-химик.

10. Научный работник в области биологии.

Как видно из этого ранжирования, самая привлекательная специальность для школьников середины 1960-годов - это научная работа в области физики. Остальные 9 самых привлекательных профессий тоже связаны с научной, а также, в большей или меньшей степени, с инженерной деятельностью. Учитывая результаты этих и других социологических исследований, можно сказать, что 1950-1960-е годы были «золотым двадцатилетием» в контексте выбора советскими школьниками профессии ученого и инженера.

В 70-х - 80-х годах ХХ века данная проблема особенно активно и многоплано-во изучалась в Ленинградской школе социологии науки под руководством С. А. Кугеля (К. М. Варшавский, Л. К. Семенов, Н. К. Серов, Э. М. Сидорова, П. Б. Щелищ и др.). Итогом многолетних исследований стала подготовка ряда специально посвященных проблеме научных кадров в СССР монографий, включающих социолого-статистический мониторинг научных кадров в советской науке за послевоенный период (1950-1990).

Главной особенностью послевоенной науки являлся государственный приоритет в ее развитии и, как следствие, последовательный рост численности научных кадров, фиксируемый государственными статистическими органами. «В новейшее время статистическая деятельность получила необычайно широкий размах. Цифровые показатели распространились на различные сферы общественной жизни, что получило известность в ироническом выражении "Статистика знает все"». И это не удивительно в условиях многообразных и во времени активно меняющихся массовых явлений. Поэтому современное общество, включая как его подсистему и научное сообщество, не может «существовать, не контролируя себя статистикой» (Источниковедение... 2004: 455).

Согласно статистическим данным, за период с 1950-го по 1989 год численность научных работников РСФСР возросла в 9,2 раза. Однако темпы роста численности ученых за этот весьма краткий исторический период менялись радикально: периоды активного роста темпов численности научных работников сменялись периодами их резкого замедления (см. табл. 1).

Таблица 1

Динамика численности научных работников РСФСР за период с 1950 по 1989 г.

Годы; численность научных работников

1950 1951 1952 1953 1954 1955 1956 1957 1958 1959

111,7 - 123,0 - - - - - 194,8 12,7

1960 1961 1962 1963 1964 1965 1966 1967 1968 1969

242,9 278,0 362,5 389,3 419,5 457,5 488,7 528,4 533,9 603,2

1970 1971 1972 1973 1974 1975 1976 1977 1978 1979

631,1 688,4 724,4 760,7 804,4 838,5 863,4 863,4 878,3 901,5

1980 1981 1982 1983 1984 1985 1986 1987 1988 1989

937,7 963,4 975,7 984,5 1002,8 1019,1 1025,1 1033,3 1032,1 1031,7

Изменения численности за периоды

1950-1959 Рост на 90 %

1960-1969 Рост на 248 %

1970-1979 Рост на 43 %

Как видно из таблицы, темпы роста численности ученых за почти четыре десятилетия были крайне неравномерными. Если в 1950-е годы рост численности ученых составил - 90 %, в 1960-е - 148 %, в 1970-е - 43 %, то за десятилетие 1980-х он составил всего 10 %, то есть темпы роста в 1980-х уменьшились (по сравнению с 1960-ми) почти в 25 раз. В период 1980-х, темпы роста численности кадров науки, составили, в среднем, всего 1 % за год. Таким образом, последнее десятилетие в истории советской науки (1980-е) можно охарактеризовать как период численной стабилизации кадров науки после трех десятилетий (1950-1970-е) весьма высоких темпов их роста в послевоенный период.

Источниковедческий анализ. Следует подчеркнуть, что вышеуказанные данные в форме статистических таблиц, отражающих давно укорененный в общей истории феномен «массовых источников» применительно к сфере науки, являются достаточным основанием для изучения численности и структуры научных кадров в традиционном науковедческом исследовании. Подобного рода статистические таблицы могут существенно различаться по степени их агрегированности и сложности, но в первооснове в них отражены сложившиеся принципы статистического учета, организованного государственными службами. Однако в методологии общей истории статистические таблицы, хотя и являются необходимым, но недостаточно надежным источником, поскольку они являются вторичными данными «искусственным образованием, созданным специально под конкретную исследовательскую задачу». Тем не менее историк, прежде чем воспользоваться статистическими данными, «просто обязан провести предварительную работу с источником. Иначе возникает опасность вовлечения в научный оборот негодных, недостоверных данных, чему, к сожалению, пока еще немало примеров в конкретно-исторических исследованиях. Поэтому непременным условием научного использования статистических таблиц является указание на источник, откуда берутся данные. Для историка это является ключом для оценки их достоверности и представительности» (Соколов, Тяжельникова, 2004: 449, 455).

Делопроизводственная документация как вид источника, «откуда берутся данные». Возникает вопрос: а что означает для истории науки, конкретнее - для истории изучения статистических данных о научных кадрах - принятое в общей истории требование «провести предварительную работу с источником»? Это означает обратиться к тем первичным источникам, на базе которых формировались статистические данные в форме таблиц. В теоретическом плане это означает обращение к еще одному виду исторических источников, именуемому в общей истории «делопроизводственной документацией», аналогом которой применительно к сфере науки является внутриинститутская документация.

Делопроизводственные документы - «самый многочисленный вид исторических источников. В широком смысле к ним относится весь комплекс документации, образующейся в результате деятельности» (Борисова, 2004: 116) любой формы производственной организации, включая научную организацию.

Историк А. Г. Голиков в работе «Источниковедение отечественной истории» выделяет следующие 5 разновидностей документов: 1) нормативные документы учреждения (положения, уставы, стандарты, инструкции, номенклатуры дел и т. п.); 2) протокольная документация (журналы, протоколы, стенограммы); 3) деловая переписка (предписания, официальные письма, докладные записки и др.); 4) материалы учета документов (регистрационные картотеки, разного рода реестры, журналы и книги входящих и исходящих документов; 5) отчетные документы (отчеты, доклады, балансы и т. д.) (Голиков, 2000: 257).

Эти разновидности документов, отражающие, на первый взгляд, не уникальные, малосодержательные, мелкие факты, в реальности являются весьма значимыми источниками для изучения эволюции научного сообщества и повседневной жизни рядовых научных работников. В контексте общей истории ее методологами отмечалось, что в работе с такого рода источниками «необходимо преодолевать известную долю аристократического пренебрежения историков к мириадам мелких факторов, из которых, тем не менее, складывается повседневная жизнь общества, обращать внимание на рядовых участников исторического процесса». Именно последняя разновидность документов - отчетные документы научного учреждения - являются первичным источником данных о численности и структуре научных кадров, сведения о которых содержались в ежегодных отчетах (форма № 5 - НК, форма № 1 - наука) деятельности научных организаций послевоенной науке.

Причины сокращения темпов прироста численности научных кадров. Каковы же причины резкого спада темпов роста численности научных работников в 1980-х годах в сопоставлении соответствующими показателями первых послевоенных десятилетий? Ответ на этот вопрос затруднителен вне связи с анализом научной политики советского государства, социальной востребованности науки в послевоенный период.

В середине 40-х годов ХХ века две страны, СССР и США, вышли из войны в состоянии активной гонки за военно-ядерное превосходство. Его достижение и стремление сохранить на паритетном уровне требовало крупных государственно-финансовых вложений, генерации и поддержки новых направлений фундаментальных исследований, формирования мощного военно-научно-промышленного комплекса.

«В 1950-1960-е годы, - отмечает социолог науки Несветайлов, - невзирая на предшествующие масштабные бедствия, наша страна успешно включилась в первую

волну НТР, что было обеспечено ускоренными вложениями интеллектуально-людских и материально-организационных средств в базовые для того периода научно-технические направления: ядерную энергетику, космическую технику, квантовую электронику. Большой оборонный потенциал этих направлений в условиях военной конфронтации обеспечил им приоритетный режим развития, в том числе формирование новых направлений фундаментальных исследований и своевременное потребление их результатов. Тогда для советской фундаментальной науки счастливо совпали во времени три фактора - начало первой волны НТР, государственные приоритеты научно-технического развития и большие ресурсные возможности экстенсивного этапа развития народного хозяйства. Именно науки, связанные с оборонным комплексом, прежде всего физика, дали обществу обильный урожай фундаментальных результатов за счет формирования и ускоренной разработки новых направлений исследований» (Несветайлов, 1990: 44).

Общественный интерес к науке и престижность профессии ученого в 1950-60-х годах были на достаточно высоком уровне, труд ученых оплачивался сравнительно хорошо. Научная интеллигенция «стала одной из наиболее обеспеченных социально-профессиональных групп советского общества» (Зенина, 1995: 21). Об этом свидетельствует сравнительная оплата труда представителей разных категорий интеллигенции. К примеру, зарплата доктора наук почти в 5 раз превышала зарплату врача-терапевта (см. табл. 2).

Таблица 2

Должностные оклады представителей разных категорий советской интеллигенции в 1950-х годах (в руб.)

Старший научный сотрудник АН СССР Младший научный сотрудник АН СССР Инженер Врач-терапевт

д-р наук канд. наук канд. наук без степени 1000-1100 805

4000 3000 2000 1050-1350

Повышенный интерес общественности к научно-технической деятельности был тесно связан с широкой пропагандой успехов советской науки, особенно в освоении космоса (запуск первого спутника земли, первого человека в космос и др.). Однако научно-технологические прорывы давались нелегко - за первоначально мощно взятым космическим стартом экономическая система СССР поспевала с большим трудом. В ходе борьбы за научно-техническое превосходство советская экономика не была готова к длительному соревнованию с экономикой США. Уже «в начале 60-х годов, - отмечает А. Б. Безбородов, - можно было видеть "усталость" экономической системы, в первую очередь таких ее звеньев, как наукоемкие производства» (Безбородов, 1997: 184).

Занимавшийся подготовкой советских космонавтов Н. П. Каманин отмечал в своем дневнике 9 февраля 1962 года: «Надо признать, что уже сейчас мы лишь формально впереди благодаря полетам Гагарина и Титова, а по существу уже отстаем. Соотношение космических пусков - 20 к 120 не в нашу пользу. Американцы непрерывно создают и испытывают новую технику, получая мощный поток информации из космоса, а мы "пульсируем": разрывы между пусками у нас измеряются

месяцами» (цит. по: Безбородов, 1997: 184). Только начинавшееся в те годы отставание от США в части наукоемкого производства касалось не столько военно-космической, сколько гражданской науки. Последняя, в особенности ее новые направления, прямо не связанные с военными нуждами, оставалась «золушкой» в научной политике советской партийно-административной номенклатуры. В целом советская наука имела две явно неравнозначные составляющие - «оборонную, лучшая часть которой могла рассматриваться по своему уровню как мировой центр, и гражданскую, которая по большинству показателей затрат и результатов была неконкурентоспособна. В ведомственном разрезе к оборонному сектору относились не только НИИ и КБ закрытых министерств, но и большая часть академического сектора, выполнявшая заказы по спецтематике. В отраслевом разрезе оборонные задачи решали коллективы, прежде всего, физико-математического и технического профиля, что способствовало росту их научного уровня. В территориальном разрезе оборонный сектор науки был расположен преимущественно в Российской Федерации, что способствовало ее положению центра в системе межреспубликанских научных отношений» (Несветайлов, 1995: 31).

По мнению академика Юрия Рыжова, гражданская «наука выживала у нас на проценты с бомб и ракет. Если удавалось доказать партийным бонзам, что данное направление нужно для обороны страны, оно выживало. Так вернулись генетика с кибернетикой после разгрома. Но, начиная со второй половины 60-х годов, в Политбюро начало формироваться мнение, что наука свое сделала. Бомба есть, сверхзвуковые самолеты летают, баллистические ракеты достигают сердца Соединенных Штатов, какая еще наука!.. Резко упали деньги на научно-исследовательские и опытно-конструкторские работы. Научное приборостроение именно за последние 30 лет сделало в мире гигантский скачок. Множество сложнейших процессов диагностировалось изощренными датчиками, и результаты моментально обрабатывались на машинах. Наши делали то же самое, всячески изощрялись, буквально "на коленке". И я тоже столкнулся с этим еще в 1964-м году, когда на дурной вычислительной машине смоделировал с помощью изощренной программы некий процесс, который на самом деле требовал объема операций гораздо большего, чем могла выполнить эта машина. Одновременно появилась статья американца, который на гораздо более мощной машине без труда вогнал данные, нажал на кнопку и получил то же самое. Сила есть - ума не надо, говорят. Но это плохое и ложное утешение» (Интервью. 1999).

В порядке «компенсации» технического отставания в сферу науки вовлекалось, далеко не всегда сообразуясь с оптимальными расчетами, все большее людских ресурсов. В условиях административного управления наукой и низкой технической оснащенности быстрый рост кадров стал непременным условием относительно эффективного развития науки. В конце 50-х - начале 60-х годов, в период поистине бурного роста численности научных кадров, сформировался стереотип «чем больше, тем лучше. Особенно быстрый рост научных кадров (включая как исследователей НИИ, так и профессорско-преподавательский состав вузов) имел место в начале 60-х годов, когда интенсивно шел процесс создания новых научных учреждений (за 1961-1965 годы их было открыто почти столько же, сколько за все 50-е годы), при этом опережающими темпами росла численность группы исследователей (до 25 % в год), в результате этого в составе научных работников стала доминировать именно эта группа (Кугель, Щелищ, 1991: 39).

Как уже отмечалось, за два десятилетия (1950-1970) численность научных работников увеличилась более чем в 5,7 раза. Анализируя этот «скачкообразный» рост, следует, однако, иметь в виду, что он происходил на фоне довольно быстрого роста общего числа занятых в народном хозяйстве СССР в целом. «Это привело к обострению конкурентных отношений между потребностями развития разных отраслей общественного производства, среди которых наука к этому времени представляла уже одного из крупнейших потребителей трудовых ресурсов. Если бы сложившиеся в 60-е годы темпы роста доли науки в общем числе занятых в экономике сохранились в течение следующих 15 лет, то к 1985 году в ней был бы занят каждый десятый трудящийся. В действительности же эта доля в 1985 году составила лишь около 4 %» (Кугель, Щелищ, 1991: 41).

Однако причины замедления экстенсивного роста науки не сводились лишь к возрастающему дефициту трудовых и иных ресурсов. Не менее важной была специфика положения и роли науки в общественном производстве. «Основная часть конечной продукции науки (образцы новой техники, технологических систем, потребительских товаров) обретает практическую ценность, только будучи освоенной в производстве. Но такое освоение, как показывает мировой опыт, требует во много раз больших затрат, в том числе трудовых, чем само создание образца нововведения. Следовательно, доля занятых научными исследованиями и разработками в обществе в принципе не может сколь угодно расти без ущерба для общественной роли науки. Говоря конкретнее, в 1960-е годы на фоне быстрого роста научных кадров усилилась и стала далее совершено нетерпимой диспропорция между масштабами создания нововведений наукой и их практического использования производством. За 1966-1970 годы было освоено производством в 2,5 раза меньше образцов новой промышленной продукции, чем за тот же период создано. Дальнейший столь же быстрый, как прежде, экстенсивный рост кадрового потенциала науки становился неоправданным», - отмечали С. А. Кугель и П. Б. Щелищ (Кугель, Щелищ, 1991: 42). Иначе говоря, «скорость» освоения советской промышленностью нововведений оказалась значительно ниже масштабов их создания. Как показывает история отечественной науки, «внедрение результатов научно-исследовательской деятельности в практику не относится к сильным сторонам дореволюционной, советской и постсоветской отечественной науки. В традициях российских ученых занятие "чистой" наукой считалось более престижным, чем решение прикладных задач; амбиции многих российских ученых не простирались дальше того, чтобы оформить свое авторство в новые научные знания в форме публикаций и авторских свидетельств. Да и путь от идей до претворения в "материи" был столь долог, тяжел и забюрократизирован, что немногие ученые находили время и силы, чтобы пройти его до конца. Отметим, что термин "внедрение" предполагает сопротивление со стороны той среды, для которой предназначен результат НИОКР» (Бедный, Шейнфельд, Балабашев, Козлов, 2004: 112).

В последующие годы развития СССР социально-экономический потенциал первой волны НТР оказался к концу 80-х практически исчерпанным. Ее место на исторической арене заняла вторая волна НТР, взлет которой в развитых странах мира пришелся на 80-е годы. Базовыми направлениями теперь стали микроэлектроника, информатика, биотехнология, оборонный потенциал которых не был так ярко выражен, как для направлений первой волны. К тому же

возможности экстенсивного роста научно-технического потенциала резко сократились, что сузило социальное пространство для обновления научных направлений. Ресурсные ограничения не были компенсированы новыми возможностями социально-экономического механизма развития науки (Несветайлов, 1990: 44). Недостаточная востребованность науки практикой стала одной из важнейших особенностей ее функционирования в позднесоветский период, что не могло не сказаться и на функционировании научного сообщества физиков в 1970-1980-е годы.

Литература

Аллахвердян А. Г., Агамова Н. С. Кадровый взлет в «золотые годы» советской физики: историко-науковедческий анализ // Научное сообщество физиков СССР: 1950-1960-е и другие годы: документы, воспоминания, исследования. Вып. 2 / сост. и ред. В. П. Визгин и А. К. Кессених. СПб.: РХГА, 2007. С. 129-143 .

Бедный Б. И., Шейнфельд И., Балабашев С. С., КозловЕ. В. Маркетинговая подготовка молодых ученых // Социологические исследования. 2004. № 1. С. 112 .

Безбородов А. Б. Власть и научно-техническая политика (сер.50-х - сер. 70-х). М.: Мос-горархив, 1997. С. 184 .

Борисова Л. В. Делопроизводственные документы // Источниковедение новейшей истории России: теория, методология, практика / под ред. А. К. Соколова. М.: Высшая школа, 2004. С. 116 .

Водзинская В. В. О социальной обусловленности выбора профессии // Социальные проблемы труда и производства. М.; Варшава, 1969. С. 48 .

Голиков А. Г. Делопроизводственная документация // Источниковедение отечественной истории. М.: РОССПЭН, 2000. С. 257 .

Источниковедение новейшей истории России: теория, методология, практика / под ред. А. К. Соколова. М.: Высшая школа, 2004. С. 455 .

Зенина М. Р. Материальное стимулирование научного труда в СССР (1945-1985) // Вестник Российской академии наук. 1997. Т. 67, № 1. С. 21 .

Интервью с академиком Рыжовым Ю. А. // Общая газета. 1999. № 8. Interv"yu s akademikom Ryzhovym Yu. A. // Obshchaya gazeta. 1999. № 8].

Кугель С.А., Мелещенко Ю.С., Микулинский С.Р. Общий рост численности научных кадров // Научно-техническая революция и изменение структуры научных кадров СССР / под ред. Д.М. Гвишиани, С.Р. Микулинского, С.А. Кугеля. М.: Наука, 1973. C. 55-63 .

Шелищ П. Б. Динамика науки. Л.: Наука, 1981. 142 с. .

Кугель С. А. Профессиональная мобильность. М.: Мысль, 1983. 256 с.

Научные кадры СССР: динамика и структура / под ред. В. Ж. Келле, С. А. Кугеля. М.: Мысль, 1991. 284 с. .

Кугель С. А., Шелищ П. Б. Научные кадры // Социология. Отдельные отрасли социологического знания. Т. 2 / отв. ред. Г. В. Осипов. М.: Наука, 1990. С. 97 .

Кугель С. А, Щелищ П. Б. Численность научных кадров // Научные кадры СССР: динамика и структура / под ред. В. Ж. Келле, С. А. Кугеля. М.: Мысль, 1991. С. 38-44 .

Микулинский С. Р. Научно-техническая революция и проблема научных кадров // Научно-техническая революция и изменение структуры научных кадров / под ред. Д. М. Гвишиани, С. Р. Микулинского, С. А. Кугеля. М.: Наука, 1973. С. 11 .

Народное хозяйство РСФСР (статистические сборники за 1963-1990) .

Стефанов Н. Теория и метод в общественных науках. М.: Прогресс, 1967. С. 201 .

Михайлов А. И., Черный А. И., Гиляревский Р. С. Научные коммуникации и информатика. М.: Наука,1976, С. 12 .

Городникова Н. В., Гохберг Л. М., Кузнецова И. А., Росовецкая Л. А., Сагиева Г. С., Шувалова О. Р. Наука в Российской Федерации. Статистический сборник. М.: ГУ-ВШЭ, 2005. С. 469 .

Народное хозяйство РСФСР (статистические сборники за 1964-1990). Narodnoye khozyaystvo RSFSR (statisticheskiye sborniki za 1964-1990).

Соколов А. К., Тяжельникова В. С. Массовые источники и компьютеризация исторических исследований // Источниковедение новейшей истории России: теория, методология, практика / под ред. А. К.Соколова. М.: Высшая школа, 2004. С. 449, 455 .

НесветайловГ. А. Больная наука в больном обществе // Социологические исследования. 1990. № 11. С. 44 .

Несветайлов Г. А. Центр-периферийные отношения и трансформация постсоветской науки // Социологические исследования. 1995. № 7. С. 31 .