Исполнитель вилли леман биография. Военное дело - Вилли Леман (нем

Однажды многолетний помощник Л.И. Брежнева Андрей Андреевич Апександров-Агентов рассказал о своём престарелом шефе довольно интересную историю.

Брежнев обожал смотреть кино, особенно телефильм режиссёра Татьяны Лиозновой «Семнадцать мгновений весны». Главную роль в фильме исполнял народный артист СССР Вячеслав Тихонов. В роли вымышленного советского разведчика, проникшего под именем штандартенфюрера Штирлица в имперскую канцелярию Третьего рейха и ставшего ближайшим сотрудником Гиммлера, Мюллера и Шелленберга.

Дряхлый в конце жизни Брежнев уже не видел разницы между правдой и вымыслом и однажды после очередного просмотра фильма «Семнадцать мгновений весны» спросил: «А как мы наградили разведчика-нелегала Штирлица?»

Ответом было смущенное молчание, на которое Брежнев отреагировал репликой: «По вашему молчанию я понял, что награждения не было. Поэтому предлагаю присвоить Штирлицу звание Героя Советского Союза». Из этого неловкого положения удалось выйти следующим образом: звание Героя Социалистического Труда было присвоено... народному артисту СССР Вячеславу Тихонову.

Зрители телесериала часто спрашивают: «Существовал ли в действительности Штирлиц или другой советский разведчик, ставший его прототипом?» Ну что ж, ответ однозначный: нет. Ни одного нелегала, профессионального советского разведчика ни в окружении Мюллера или Шелленберга, ни вообще в центральном аппарате гитлеровских спецслужб не было. К сожалению.

Штирлиц в Советском Союзе действительно не имел себе равных по популярности. Выдуманный талантливым писателем Юлианом Семёновым, он творил чудеса: обманывал Мюллера, разгуливал по коридорам имперской канцелярии, как по своему дому. Срывал все немецкие планы, разумеется, донося о них в Москву. Фильм Т. Лиозновой имел, да и сейчас имеет потрясающий успех. Когда его показывали, улицы города пустели, все сидели у экранов телевизоров. Кстати, за реальное освещение деятельности сотрудников КГБ по обеспечению госбезопасности страны Ю. Семенов был награждён нагрудным знаком «Почётный сотрудник госбезопасности».

Но, как теперь стало известно, в реальной жизни всё же существовал человек, работавший в гестапо и знавший его тайны. Он не был профессиональным нашим разведчиком, но являлся надёжным агентом внешней разведки КГБ СССР. Его имя Вильгельм Леман, а оперативный псевдоним - Брайтенбах. Всю жизнь его звали Вилли, и как Вилли Леман он фигурирует в документах советской разведки. То, о чём пойдёт речь в этом очерке, основано исключительно на архивных документальных материалах.

Это невероятная, но действительная история, о которой до сих пор архивы хранили глубокое молчание.

Итак, Вилли Леман родился в 1884 году в семье учителя Густава Лемана в местечке под Лейпцигом. Родители при крещении назвали сына Вильгельмом в честь наследника престола, будущего императора Германии Вильгельма II. Отец Вилли был небогатым человеком и не смог дать сыну должного образования. Вилли, окончив школу, учился на столяра. Когда ему исполнилось 17 лет, поступил добровольцем на службу в военно-морской флот Германии, где прослужил в общей сложности 12 лет. На борту военного корабля немецкой эскадры ему довелось в мае 190S года наблюдать Цусимское сражение. Мужество русских моряков произвело на него огромное впечатление. Именно с тех пор Вилли проникся глубоким уважением к России и русским людям.

Демобилизовавшись в 1913 году, Вилли приехал в Берлин. На одном собрании «Союза африканцев» Вилли повстречал своего старого друга Эрнста Кура, который работал уже в берлинской тайной полиции. По его протекции Вилли в 1913 году был принят в полицию патрульным полицейским, а через год, коща закончился испытательный срок, был зачислен в штат.

В 1914 году он был переведён в контрразведывательное отделение (абвер) полицай-президиума Берлина на должность помощника начальника канцелярии. В мае 1918 года в Берлине было открыто полномочное представительство (посольство) РСФСР, наблюдение за сотрудниками которого вело контрразведывательное отделение Лемана.

4 ноября 1918 года в Германии вспыхнула революция, свергнувшая кайзера Вильгельма II. Началась она восстанием моряков в Киле. В Берлине стихийно образовался Комитет чиновников полиции, и Леман стал его председателем, как бывший военный моряк. Ему было поручено заниматься делами германского флота. Тогда-то он и подружился с председателем Совета солдатских и матросских депутатов Отто Штройбелем, с которым они в прошлом дружили, проходя службу во флоте.

Получивший пост военного министра в новом правительстве Германии Густав Носке потопил в крови восстание берлинских рабочих. После подавления восстания Вилли отошёл от активной революционной деятельности.

В апреле 1920 года в Германии воссоздали тайную политическую полицию. Леман (вместе с Куром) вернулся в своё контрразведывательное подразделение и вскоре «дорос» до поста начальника канцелярии отдела, занимавшегося слежкой за иностранными диппредставителями. Вскоре руководство полицай-президиума назначило его исполняющим обязанности начальника канцелярии отделения. Здесь через его руки проходила вся переписка по разведывательной деятельности иностранных представительств.

В 1927 году начальником отделения был назначен Вильгельм Абдт, опытный военный разведчик, владевший русским и польским языками в совершенстве.

За годы работы в тайной полиции Леман разочаровался в политике Германии. Кроме того, невысокий заработок (около 300 марок в месяц) не позволял регулярно лечиться от сахарного диабета. Работая на картотеке отдела, он пришёл к убеждению, что в чистом виде советские представители не ведут никакой подрывной деятельности против Германии. И Вилли решил предложить свои услуги советской внешней разведке. Следует заметить, он не сразу решился на этот шаг. Сначала в марте 1929 года по его просьбе советское посольство посетил Эрнст Кур, ставший к тому времени безработным. После беседы с Э. Куром сотрудника резидентуры внешней разведки ОГЛУ Центр пришёл к выводу о вербовке его на материальной основе. Агенту был присвоен индекс А-70. Ему выплачивалось ежемесячное денежное вознаграждение. Он, однако, любил устраивать пирушки в ресторане, сорить деньгами, а поэтому мог попасть под наблюдение осведомителей криминальной полиции. Это насторожило Лемана, так как он был постоянно в контакте с Куром. Этот контакт заинтересовал резидентуру советской внешней разведки, и Центром было принято решение выйти на Лемана и выяснить возможность привлечения его к работе на нашу разведку на материальной основе.

Через агента А-26 резидентура собрала достаточно материалов на Лемана. Ему был присвоен индекс А-201, и началась его активная разработка.

7 сентября 1929 года руководитель внешней разведки ОГПУ М. Трилиссер направил в берлинскую резидентуру шифртелеграмму:

«Ваш новый агент А-201 нас очень заинтересовал. Единственное наше опасение состоит в том, что вы забрались в одно из самых опасных мест, где малейшая неосторожность со стороны А-201 или А-70 может привести к большим неприятностям. Считаем необходимым рассмотреть вопрос о специальном способе связи с А-201».

Леман начал добывать информацию, которая передавалась Бону через А-70. Однако Кур был неисправим и продолжал кутежи. В 1933 году по решению Центра Кур был переброшен в Швецию, где на деньги советской разведки содержал небольшой магазин. Магазин служил «почтовым ящиком» нашей стокгольмской резидентуры.

В 1930 году обстановка в Германии начала осложняться. Нацисты открыто рвались к власти. Брайтенбах был знаком со многими видными бонзами нацистской партии, в том числе с руководителем её штурмовых отрядов Эрнстом Ремом, группенфюрером СА. В феврале 1933 года Брайтенбах по рекомендации Германа Геринга, в ту пору премьер-министра правительства Пруссии, был переведен на работу в гестапо. С мая 1934 года - в рядах СС. 30 июня того же года как доверенное лицо Геринга участвовал в операции «ночь длинных ножей» по ликвидации Рема и его штурмовиков.

Кремль остро нуждался в информации о будущей политике Гитлера по отношению к Советскому Союзу. Сталин, отдавая себе отчет о том, что Гитлер, заявивший своей главной задачей завоевание «жизненного пространства» на Востоке, развяжет войну против нашей страны. В 1934 году Польша стала подавать сигналы о тем, что готова якобы отойти от своей антисоветской политики и сблизиться с СССР.

Сталин, учитывая информацию полпреда в Варшаве Антонова-Овсеенко, склонялся к мысли о том, что следует откликнуться на реверансы Варшавы в адрес Кремля и прозондировать почву для возможного заключения соглашения с Польшей.

На этом совещании в Кремле только начальник внешней разведки Артур Артузов придерживался другого мнения. Опираясь на донесения советской разведки, он заявил, что поляки ведут нечестную игру, делая вид, что собираются сблизиться с СССР, на самом же деле зондируют почву для сближения с Германией в надежде, что Гитлер разделит с ними «советский пирог» в случае войны против СССР.

Жизнь подтвердила правоту Артузова. В декабре 1934 года между Польшей и Германией был подписан договор о добрососедстве и сотрудничестве. Сталин отреагировал на эту информацию Артузова своеобразно: 21 мая 1935 года Артузов был освобождён от должности начальника внешней разведки и переведён в особый резерв НКВД.

Последние события в Европе каждый день подтверждали правильность выводов Артузова. Но Сталин так и не мог простить ему, что в феврале 1934 года начальник разведки позволил себе публично оспорить точку зрения генсека. 11 января 1937 года Артузова освобождают от должности заместителя начальника разведупра Красной армии. 13 мая того же года он был арестован по указанию Н. Ежова. 21 августа 1937 года легендарный чекист Артур Артузов был осуждён «тройкой» как шпион польской и других разведок и в тот же день расстрелян.

В годы «ежовщины» палачами НКВД были уничтожены практически все оперативные сотрудники внешней разведки, работавшие в «легальной» и нелегальной резидентурах в Германии.

Теперь снова вернемся к нашему герою. В 1935 году по инициативе Геринга началась чистка гестапо от «неблагонадёжных элементов».

Под подозрение попал и Леман, но благодаря хорошим служебным характеристикам ему удалось сохранить свой пост в гестапо.

Начальником стал Рейнхард Гейдрих, одновременно являвшийся начальником Службы безопасности (СД) нацистской партии. Вместе с собой в Берлин он взял из Мюнхена несколько десятков профессиональных криминалистов, в их числе был и Генрих Мюллер. Брайтенбах стал работать в контрразведывательном отделе. В декабре 1933 года он был передан на связь разведчику-нелегалу Василию Зарубину («Бетти»). Позже он станет генералом.

Пользуясь покровительством генконсула США в Берлине Дина Робертсона, Зарубин снял в Потсдаме роскошный особняк, нанёс также визит бывшему другу Брайтенбаха - Штройбелю (теперь он занимает пост заместителя министра пропаганды Третьего рейха) и заручился его всевозможной поддержкой.

Во время посещения генерального консула США Зарубин познакомился со многими бизнесменами. Полученная информация от представителя нефтяной компании «Стандард ойл» господина Тейлора представила большой интерес для Кремля. Через тех же лиц Зарубин получил надёжную информацию о перевооружении Германии с помощью США, создании ею подводного флота, о серийном производстве новейших истребителей фирмы «Мессершмит», строительстве крейсеров и т.п.

Зарубиным была получена ценнейшая информация и о структуре, кадровом составе IV управления РСХА (Управление имперской безопасности). Этим сведениям буквально не было цены в условиях надвигающейся угрозы нацизма.

В марте 1935 года Брайтенбах сообщил Зарубину, что гестапо заинтересовалось разведчиком-нелегалом Альбертом Такке. К тому времени Такке успел поработать в Москве и вновь выехать в загранкомандировку. В Германии он находился проездом. Благодаря предпринятым мерам Такке и его жена Юнона Сосновская-Такке срочно покинули Германию, избежав ареста.

Конечно, в жизни бывают всякие парадоксы. Гестапо не удалось арестовать супругов Такке. Зато арестовали, необоснованно, свои деятели из НКВД и обоих расстреляли. Как видно из сноски выше, позже они были реабилитированы.

Брайтенбах предупреждал не только свою разведку о планируемых акциях, но, используя свои возможности, стремился привлечь внимание гестапо к деятельности польских спецслужб в Германии. В 1937 году гестапо арестовало видного польского разведчика Сосновского, который пренебрёг методом безопасности, приобрёл связи в важнейших ведомствах Третьего рейха. Сосновскому удалось завербовать шифровальщика Генштаба, машинистку из личной канцелярии Розенберга, идеолога нацизма и будущего рейхминистра по Восточным территориям. «Свои люди» были у него и в Главном управлении имперской канцелярии. Сосновский был заключён в тюрьму. Вскоре его вывели во внутренний двор, где находились его агенты, в основном женщины. На глазах Сосновского всем им отрубили головы.

Тогда полякам удалось обменять Сосновского на двух крупных агентов абвера, и они поместили его в тюрьму г. Львова. В 1939 году советские войска вошли в западные районы Украины. Сосновский оказался в руках советской разведки. От Брайтенбаха наша разведка знала все подробности допроса Сосновского в гестапо, и, когда в начале 1941 года его допрашивали разведчица Зоя Воскресенская-Рыбкина и разведчик-нелегал Василий Зарубин, они приводили такие подробности его работы в Германии, о которых знал строго ограниченный круг лиц. Знание нашей разведкой всех подробностей работы Сосновского в Германии произвело на него столь сильное впечатление, что он сразу рассказал всё, что ему было известно. Сведения представили для советской разведки исключительную ценность.

Что же касается Брайтенбаха, то были приняты меры по усилению его безопасности. В частности, в Центре был изготовлен паспорт на чужое имя, в который была вклеена фотография агента. В случае опасности с ним была отработана подробная схема вывода его за пределы Германии в соответствии с ухудшением состояния здоровья Брайтенбаха, страдавшего на почве диабета острыми почечными коликами: иногда он даже терял сознание. На сообщение Зарубина о серьёзной болезни агента Центр ответил срочной шифртелеграммей: агента нужно спасти во что бы то ни стало, а если на лечение потребуются деньги, оказать Вилли материальную помощь. К счастью, развитие болезни врачам удалось предотвратить.

Общаясь с бонзами РСХА, Брайтенбах передал Зарубину подробные характеристики на Мюллера, Шелленберга, Гейдриха и других руководителей. От Брайтенбаха поступили новые данные о военной промышленности Германии: о закупке на её верфях сразу 70 подводных лодок различного класса, о строительстве секретного завода по производству боевых отравляющих веществ.

17 июня 1936 года вспыхнул фашистский мятеж в Испании, правительству Народного фронта на первых порах удалось подавить мятежников. От американца Тейлора Зарубин узнал, что из Нью-Йорка пришло срочное телеграфное распоряжение переадресовать прибывающие в Гамбург танкеры с авиабензином в Испанское Марокко и на Балеарские острова. Брайтенбах сообщил Бетти, что Германия намерена поддержать силы, воюющие с республиканским режимом в Испании, и открыто выступить на стороне генерала Франко. Аншия поддержит Германию и Италию, а США будут соблюдать нейтралитет. В 1937 году по распоряжению наркома госбезопасности

Н. Ежова Зарубин вместе с женой отзывались в Москву. 22 февраля они отбыли на Родину. Зарубин проинструктировал Брайтенбаха о том, что связь с Центром ему предстоит поддерживать через содержательницу конспиративной квартиры в Берлине, некую Клеменс.

Через неделю после встречи с Леманом Зарубин был в Москве, где за успешную работу ему вручили орден Красного Знамени. Вечером его вместе с женой пригласил к себе домой новый начальник разведки НКВД Абрам Слуцкий. Он доверительно сообщил Зарубину, что с 1936 года Н. Ежов начал репрессии против чекистов, поэтому Василию вместе с женой необходимо срочно выехать в загранкомандировку. Вскоре супруги отбыли в США для выполнения специального задания. В годы войны Зарубин и его жена Лиза успешно работали в резидентуре НКВД в США. Василий Зарубин стал генералом, а его жена уволилась на пенсию вскоре после войны в звании подполковника.

После Клеменс Брайтенбах был на связи у жены А. Короткова Марии Вилысовысской, но не долго. В 1937 году А. Коротков вместе с женой возвратились в Москву. Агаянц (Рубен), практически не знавпшй немецкого языка, оставался единственным сотрудником берлинской резидентуры. Все остальные были отозваны, и большая часть из них репрессирована.

Оставшись без опытного куратора, Брайтенбах действовал на свой страх и риск, добывая сведения, которые могли бы представить интерес для советской разведки. Материальная основа сотрудничества с советской разведкой не была для него главной. Работая в гестапо, имея по службе доступ к высшим секретам Рейха, Брайтенбах видел, куда может завести страну гитлеровская камарилья, готовившая мировую войну. Он понимал, что только Советский Союз в состоянии остановить Гитлера в его стремлении к мировому господству, которое неизбежно принесёт несчастья всем народам, включая и немцев.

В конце 1938 года состоялась последняя встреча Рубена с Брайтенбахом. В декабре Рубен был госпитализирован и вскоре скончался в больнице. Агент остался без связи с Центром. Почти полтора года Брайтенбах был без связи с Центром, пока в Берлин всего лишь на один месяц не прибыл А. Коротков. Его задача состояла в том, чтобы восстановить связь с Корсиканцем и Старшиной из антифашистской организации «Красная капелла» и Брайтенбахом. В конце августа он вновь возвратился в Берлин в качестве заместителя резидента НКВД под прикрытием должности 3-го секретаря полпредства.

В сентябре 1940 года Коротков встретился с Брайтенбахом и сообщил об этом в Центр. Из Центра пришла шифртелеграмма, подписанная наркомом Л. Берией: «Никаких специальных заданий Брайтенбаху не давать. Пусть берёт всё, что находится в его возможностях».

Советская разведка пока ещё не знала, что 18 августа 1940 года Гитлер подписал Директиву № 21, получившую кодовое название «План Барбаросса». Это был план подготовки к войне, которая намечалась на май 1941 года, «еще до того, как окончательно будет покончено с Англией». Советской разведке так и не удалось заполучить этот план. Кстати, он не был получен ни одной из разведок мира. Однако наша разведка вскрыла реальную подготовку нападения на СССР и подробно информировала Центр обо всех шагах германского Верховного командования. Важную роль в этом деле сыграл наш надёжный и проверенный агент Брайтенбах.

С весны 1941 года от Брайтенбаха поступало все больше и больше материалов, свидетельствующих о подготовке войны против СССР. Вскоре он заболел и ушёл в отпуск. Из отпуска он возвратился 19 июня 1941 года и срочно вызвал на экстренную встречу сотрудника Журавлёва. Агент сообщил, что в гестапо только что поступил текст секретного приказа Гитлера войскам, находящимся вдоль советской границы. Приказом предписывалось начать военные действия против СССР после трёх часов утра 22 июня. В Центр ушла срочная телеграмма. Однако, как позже стало известно, Берия задержал её и доложил Сталину только после того, как начальник Генштаба ВС СССР Г.К. Жуков и нарком обороны Тимошенко предложили генсеку разослать в военные округа директиву наркома об отражении возможного нападения Германии на СССР.

Утром 22 июня 1941 года здание советского посольства на Унтер-ден-Линден в центре Берлина было блокировано силами гестапо. Связь с Брайтенбахом была утрачена. Но А. Коротков сумел преодолеть блокаду и встретиться с надёжными агентами нашей разведки Старшиной и Корсиканцем и передать им рацию для связи с Москвой. В августе 1931 года А. Коротков вместе с сотрудниками посольства возвратился в Москву через Болгарию и Турцию. В конце войны Коротков был назначен резидентом советской внешней разведки в Германии. Резидентуре была поставлена задача выяснить судьбу её довоенных агентов.

Разбирая документы в руинах здания на улице Принц-Альбрехтштрассе, один из сотрудников резидентуры обнаружил обгоревшую учетную карточку на Вильгельма Лемана, в которой была сделана отметка о том, что он арестован гестапо в декабре 1942 года. Причина ареста не указывалась. Эта учетная карточка вместе с другими трофейными документами была направлена в Центр. Короткову было поручено узнать подробности его ареста и гибели.

В дальнейшем удалось восстановить картину гибели Брайтенбаха. Вот как это было. С началом войны все сотрудники советских учреждений в Германии были интернированы и высланы из страны. Вместе с советской колонией Германию покинул и последний куратор Брайтенбаха Журавлёв (Николай). Поскольку условия связи с агентом на случай войны не были разработаны, контакт с агентом прервался навсегда.

К весне 1942 года Центр не сумел восстановить связь ни с одним из своих агентов в Берлине и не имел никакого представления о том, что же с ними произошло.

Рации, переданные А. Коротковнм берлинцам, были маломощными, и их сигналы Москва не могла принять. Главный приёмный пункт находился в Минске, который был оккупирован гитлеровцами в первые дни войны. Брайтенбах же вообще не располагал средствами радиосвязи. Были предприняты попытки послать для связи с ними связных из Лондона (парашютистов) или из нейтральной Швеции. Но... не получилось. Оставалась единственная возможность: отправить связного через линию фронта в... Берлин!

К тому времени разведорганы НКВД и Красной армии уже имели опыт заброски в тыл врага немцев-антифашистов, в том числе перебежчиков и завербованных военнопленных. Немецкий язык у них родной, и к тому же они прекрасно знали нравы и обычаи немцев и традиции вермахта. Их стоило только обучить разведывательному делу и работе на радиосредствах.

Из нескольких кандидатур А. Коротков отобрал двоих. С ними провели несколько бесед по всем вопросам предстоящих их действий за кордоном.

И тот и другой сразу были готовы принять активное участие в борьбе с фашизмом в рядах Красной армии. Но одно дело - воевать на фронте в качестве бойцов, и совсем иное - в одиночку, с документами на чужое имя, с чужой биографией, выполнять сложные разведывательные задания, рискуя в любой момент быть арестованным, изобличенным, и не убитым в бою, а замученным в застенках гестапо.

Их звали Альберт Хесслер и Роберт Барт. Обоим было чуть больше тридцати. Оба имели опыт антифашистской легальной и нелегальной борьбы. Увы, никто тогда не мог знать, что обоих ждёт гибель. Хотя сегодня трудно предположить, чья судьба оказалась бы трагичнее. Не по их вине и не по вине тех, кто готовил их к заброске в столицу Третьего рейха город Берлин для выполнения сложного задания.

Но ещё до того, как самолёт «Дуглас» авиадивизии дальнего действия оторвался от взлётной полосы аэродрома в подмосковных Подлипках, они были обречены. Потому как уже 3-й месяц контрразведка гестапо и абвера вела плотное круглосуточное наблюдение за отдельными руководителями «Красной капеллы», проверяя их знакомства, выявляя всё новых и новых участников подполья.

Альберт Хесслер считался «старым» коммунистом и антифашистом. Эмигрировал с приходом нацистов к власти. В 1935-1936 годах учился в Москве в школе Коминтерна. В 1937 году добровольцем отправился в Испанию в интербригаду. Потом - ранение, эвакуация во Францию, затем в Советский Союз. После выздоровления Хесслер работал на тракторном заводе в Челябинске. Там же в декабре 1941 года женился на медсестре Клавдии Рубцовой. С нападением Германии на Советский Союз Хесслер вступает в ряды Красной армии. Прошёл спецподготовку как разведчик и радист.

Напарник Хесслера Роберт Барт - по профессии печатник, коммунист.

Уже в первые годы нацистского режима подвергся аресту и кратковременному заключению в тюрьму. В 1939 году Барта призвали в вермахт. Воевал во Франции, был ранен, награждён Железным крестом 2-го класса. В 1941 году направлен на Восточный фронт, и в 1942 году перешёл на сторону Красной армии.

Хесслер и Барт должны были добраться до Берлина под видом солдат, следующих в Германию с фронта в краткосрочный отпуск. Хесслер (псевдоним «Франц») был снабжен подлинными документами на имя обер-ефрейтора артиллерии Гельмута Вегнера. Барт (псевдоним Бек) стал вахмистром артиллерии, что соответствовало воинскому званию в вермахте фельдфебеля в пехоте.

5 августа 1942 года Хесслер и Барт приземлились на парашютах в заданном районе между Брянском и Гомелем. Проводники из партизанского отряда доставили их к ближайшей железнодорожной станции. Спустя неделю через Белосток, Варшаву и Познань разведчики добрались до Берлина.

По заданию Москвы им предстояло установить связь только с организацией «Красная капелла», о встрече с Брайтенбахом речь не шла. Однако в Москве был подготовлен план, который мог потребоваться, если бы появилась возможность связаться с ним.

«Справка

по д.ф. 11858 “Брайтенбах” А-201

“Брайтенбах”, Леман Вили

1884 г.р., немец, юношей добровольно ушёл служить на флоте и прослужил 12 лет. Ещё до войны поступал на работу в полицию. Сначала был полицейским, а затем перешёл в политическую полицию в отдел контрразведки.

Завербован в 1929 году Корнелем через агента А-70, бывшего работника политической полиции, другом которого он являлся.

За время сотрудничества с внешней разведкой передал большое количество материалов о личном составе и структуре политической полиции, гестапо, военной разведке, предупреждал о готовящихся арестах нелегальных и легальных сотрудников нашей разведки, сообщал сведения о лицах, разрабатываемых гестапо, наводил справки по следственным делам и информировал о военном строительстве в Германии.

Брайтенбах работал на нашу разведку без перерыва до весны 1939 года, когда связь с ним оборвалась. В июле 1940 года Леман прислал через А-70 в наше посольство в Берлине письмо, в котором просил о восстановлении с ним связи. В сентябре 1940 года связь с агентом была восстановлена.

В 1940 году Брайтенбах работал заместителем начальника отдела гестапо, обслуживающего промышленность. Несколько позднее он был переведён в отдел контрразведки и работая в отделении по проверке кандидатов, зачисляемых в отряды охраны предприятий особой государственной важности, и, кроме того, имеет, по его словам, доступ ко многим секретам, которые интересовали раньше и могут интересовать и теперь.

До войны Брайтенбах был на связи у сотрудника нашей разведки Николая (Б.И. Журавлев), а с момента нападения Германии на Советский Союз связь с агентом была прервана.

На случай экстренного вызова Брайтенбаха на встречу в декабре 1940 ода было предусмотрено следующее: человек звонит ему по телефону, называя себя Kollege Preiss, и говорит, что он в Берлине проездом и хотел бы его видеть. На это Брайтенбах должен ответить: “Заходите ко мне в бюро”. Это означало: встреча в 5 часов вечера на ymy Berlinerstrasse и Sarlottenburger Ufer на правой стороне, если идти от Бранденбургских ворот, около телефонной будки. Далее следовали пароль и отзыв.

Других, более поздних условий восстановления связи с Брайтенбахом в его деле нет.

Жена Брайтенбаха о его связи с советской разведкой не знает.

Адрес Брайтенбаха: Кармен-Сильверпгграссе, 21

Дом. телефон: Румбольд 36-42

О/у I Управления НКВД СССР мл.

л-т государственной безопасности

Исходя из сложившихся обстоятельств, в случае необходимости, связной НКВД, имея старый адрес (Брайтенбах сменил место жительства и телефон), выйти на встречу с Брайтенбахом, пожалуй бы, не смог.

Казалась бы, всё прошло благополучно. Хесслер и Барт добрались до Берлина нормально, документы их были в порядке и при проверке в пути следования подозрений не вызвали.

Хесслер в соответствии с заданием явился на квартиру Курта Шумахера и находился у него три недели, потом около двух недель жил в семье Рихарда Вассенштайнера и его жены Ханни в районе Шонебург на Воргерштрассе, 162.

В архивах внешней разведки сохранилась справка об условиях связи с Брайтенбахом. Вначале обмен по телефону паролем и отзывом. Звонить после 6 часов вечера, когда Леман вернётся с работы. Встреча должна состояться на следующий день в соответствии с условиями связи на Кантштрассе.

Не исключено, что такая встреча с Брайтенбахом на Кантштрассе состоялась - только вместо Бека (к тому времени уже арестованного), на неё, по всей вероятности, явился сотрудник гестапо.

В поле зрения германской контрразведки Хесслер и Барт попали сразу после того, как они установили связь с представителями берлинского подполья. Местонахождение Хесслера гестаповцы выявили быстро, но квартиру, где поселился Барт, выследить не сумели. Более того, до поры до времени они не знали, что у Хесслера есть напарник. В середине августа в Центре приняли радиограмму Хесслера: «Всё обстоит благополучно. Группа значительно выросла за счёт антифашистов и ведёт активную работу. Радиоаппаратура работает, но по непонятным причинам связи нет. По получении от вас сигнала о приёме моей радиограммы сообщу информацию “Корсиканца” и “Старшины”».

Передачу Хесслер вёл из ателье подпольщицы - исполнительницы экзотических танцев Оды Шотмюллер, а позже он находился на квартире графини Эрики фон Брокдорф.

В конце августа 1942 года в Берлине, а затем и в других городах начались аресты. За несколько дней в тюрьмы на Принц-Альбрехтштрассе, Кантштрассе, Александерплатц, а также в женскую тюрьму на Варнимштрассе было брошено около 119 человек.

Адам Кукхоф (Старик) арестован 12 сентября в Праге, где в тот период работал на киностудии «Баррандов».

К сожалению, очень мало известно о тех нескольких неделях, которые Хесслер и Барт провели в городе Берлине.

Известно, например, что Хесслер успел встретиться с Куртом Шумахером (Тенор) и Арвидом Харнаком возле здания оперного театра на Унтер-ден-Линден. Судя по всему, Хесслера арестовали между 12 и 16 сентября, ковда были задержаны Курт и Элизабет Шумахеры, Эрика фон Брокдорф и супруги Вайсешптоймер, на квартирах которых он находился.

Все попытки гестаповцев склонить Хесслера к сотрудничеству успеха не имели. По всей вероятности, он оказал на допросах крепкое сопротивление, потому что его не судили, как всех остальных, и не казнили, а просто расстреляли или забили до смерти.

В октябре в Москве получили сообщение от имени Хесслера, переданное по его рации «Д-6», о начавшихся арестах в Берлине. Но это уже была радиоигра, затеянная заместителем Генриха Мюллера Фридрихом Панцингером. В Москве не сразу, но догадались, что радиостанция находится в руках гестапо.

Первая достоверная информация о берлинской трагедии поступила в Москву примерно полгода спустя. В апреле 1943 года на советско-германском фронте сдался в плен племянник Арвида Харнака - Вольфганг Хавеманн («Итальянец»). Следователи не сумели доказать его принадлежность к «Красной капелле», но на всякий случай отправили его штрафником на фронт.

Что касается Барта, то в его деле много неясного. Гестаповцам не удалось установить его местопребывания в Берлине, как и сам факт появления его в городе. Но гестаповцы вели негласное наблюдение за семьями и близкими родственниками антифашистов. А вдруг кто-нибудь из антифашистов, либо как перевербованный советский агент, либо как дезертир попадёт в поле зрения. Так оно и получилось в данном случае с разведчиком Бартом.

В Берлине жила семья Барта - жена и маленький сын. Жена заболела, и её поместили в частную клинику. Приставленная к ней медсестра была агентом гестапо. Оказавшись в Берлине, Барт не выдержал и то ли пришёл к себе домой, то ли позвонил по телефону. Узнав, что жена заболела и госпитализирована, он прибыл к ней в клинику, где и был арестован 9 сентября 1942 года. В отличие от Хесслера Барт не выдержал интенсивных допросов и дал согласие участвовать в радиоигре с Москвой; с ним работал один из самых опытных экспертов РСХА Томас Амплетцер. Впоследствии Барт утверждал, что 14 октября передал условный сигнал, означающий, что он работает под контролем гестапо, следовательно, захвачен.

К несчастью, малоопытный радист в Центре условного знака не заметил или принял его за обычный технический сбой. Как бы то ни было, Москва была введена в заблуждение. 4 декабря 1942 года Беку были переданы пароль и условия связи с Брайтенбахом.

11 декабря 1942 года Центр получил радиограмму: Бек якобы дозвонился до Брайтенбаха. Была обусловлена встреча, но агент на встречу не вышел. Бек, мол, перезвонил Брайтенбаху на следующий день. К телефону подошла жена и сказала, что мужа нет дома. На этом радиоигра закончилась.

Ну а что же стало с Бартом? Будучи уверен, что в Москве приняли его тревожный сигнал, и спасая жену и сына от репрессий гестапо, дал согласие на сотрудничество под кличкой Брауэр. В Москве всё же поняли, что Барт арестован, и решили, что он совершил акт измены.

Уже по завершении войны в июне 1945 года Барт, находясь в германском городе Саарбрюкене, явился в штаб американской армии и заявил, что он советский разведчик. Американцы при первой же возможности передали Барта представителям Красной армии.

25 июня 1945 года Роберт Барт был арестован сотрудниками СМЕРШ. Потом на следствии он неоднократно повторял, что передал тревожный сигнал и потому был уверен, что в Москве последующие его радиограммы воспримут как дезинформацию.

Чисто по-человечески хочется верить, что Барт говорил правду, иначе как объяснить, почему он добровольно явился к американцам, сообщил, кем является, что и определило его передачу советским властям. А ведь он мог бы остаться в Германии и поселиться в западных зонах оккупации (впоследствии ФРГ). Убедить следствие Барту-Беку, к сожалению, не удалось.

14 ноября 1945 года Особое совещание при НКВД СССР приговорило Роберта Барта к расстрелу. 23 ноября приговор был приведён в исполнение. 12 февраля 1996 года решением Главной военной прокуратуры Роберт Барт был реабилитирован.

Ну а как же развивались дальнейшие события в отношении Вилли Лемана? Если бы всё шло так, как задумывалось, Бек сразу бы не нашёл Брайтенбаха, поскольку в Москве не знали ни его нового домашнего адреса, ни номера домашнего телефона.

Советская внешняя разведка почти ничего не знала о последних днях жизни А-201. Неизвестно, был ли он повешен, застрелен или скончался от острой сердечной недостаточности. Он ведь был очень больней человек. Итак, ничего, кроме скудных и не всегда достоверных фактов.

Гестапо должно было сохранить полнейшую секретность. И не столько во избежание утечки в Москву, сколько в целях недопущении грандиозного скандала внутри ведомства. Ещё бы! Ветеран спецслужб, далеко не рядовой сотрудник гестапо и вдруг - советский агент с многолетним стажем. Узнали бы об этом наверху, кто знает, чьи головы полетели бы и чья карьера была бы мгновенно сломана. Ведь это дело государственной важности.

Поэтому арестовывать Лемана, скорее всего, должны были сотрудники, лично его не знавшие. Его доставили в тюрьму Плётцензее, в которой сохранилась единственная короткая запись о доставке арестанта. Ордера на арест не было. А почему доставили не во внутреннюю тюрьму на Принц-Апьбрехтштрассе, 8? Очень просто: там «дядюшку Вилли» знал в лицо и по имени каждый сотрудник. Какая тут может быть конспирация и секретность?

Леман был обречен. Ему было заведомо отказано в рассмотрении его дела в суде. Как он был умерщвлён - неизвестно. Было только коротенькое сообщение в ведомственном, закрытом «Бюллетене» от 29 января 1943 года. Истинным в нём, похоже, был лишь месяц смерти - декабрь 1942 года. Выходит, что Леман прожил после ареста не дольше двух недель.

Его жена Маргарет Леман никаким репрессиям не подвергалась. Поначалу ей сообщили, что Вилли погиб в «секретной» командировке. Генерал А.М. Коротков разыскал её в Берлине летом 1945 года, и Маргарет сообщила ему, что незадолго до окончания войны кто-то из бывших сослуживцев Вилли шепнул ей тайком, что тот не погиб из-за внезапного приступа болезни и последующего вслед за тем несчастного случая, а был застрелен...

Вот что по поводу изложенного пишет в своей книге «Его величество Агент», вышедшей в Москве в издательстве «Печатные традиции», на основании рассекреченных недавно материалов Т. Гладков.

«В Берлине живёт и работает мой друг доктор истории Ганс Коппи, человек удивительной судьбы. Его отец, Ганс Копии (псевдоним Кляйн) был основным радистом берлинской антифашистской организации. Мать, Хильда, - достойный соратник мужа.

После изобличения и ликвидации организации супруги Коппи были обезглавлены на гильотине в тюрьме Плётцензее. Ганс - сразу по вынесении приговора, Хильда - через 3 месяца после рождения ребёнка в тюремной больнице. Трёхмесячного малыша также звали Гансом, его воспитали дедушка и бабушка.

Всю свою сознательную жизнь доктор Ганс Коппи (младший) посвятил изучению антигитлеровского движения в Германии. Он автор нескольких книг, сценариев многих телефильмов.

Уже после того, как эта книга была написана, мне стало известно, что на основании немногих свидетельств и архивных документов он выстроил следующую версию...

Когда радиоразведка абвера перехватила 22.6.41 г. радиопередачи на Москву неизвестных до тех пор агентов советской разведки, в Берлине было создано специальное подразделение - зондеркоманда под кодовым названием “Красная капелла”. Под таким же названием известна организация немецких антифашистов Шульце-Бойзена-Харнака-Кукхофа.

Зондеркоманду “Красная капелла” в Берлине возглавил весьма деятельный гестаповец, руководитель реферата JVA-2 гауптфюрер СО Криминальамт Хорст Копков. К нему и поступили данные о Брайтенбахе, выбитые при допросе арестованного Бека.

Копков немедленно доложил своему начальнику Генриху Мюллеру, а тот в свою очередь доложил шефу РСХА.

В обстановке строжайшей секретности решено было направить к Брайтенбаху под видом русского связника своего человека. Им стал молодой гестаповец Оленхорст, вызванный из города Линца.

Оленхорст по паролю вызвал Лемана на встречу. Тот пришёл, и всё стало на свои места: ответственный сотрудник гестапо на протяжении нескольких лет был советским агентом. Оба были арестованы. Гестаповец - для правдоподобия.

Как известно, в тюрьме Плётцензее арестованных не расстреливали. Там только вешали и обезглавливали (на гильотине).

Брайтенбаха просто умертвили. Скорее всего, выстрелом в затылок. Версия Ганса Коппи нисколько не меняет общего представления о том, что произошло за две недели 1942 года. Была соблюдена абсолютная секретность вплоть до того, что о смерти криминаль-инспектора Вилли Лемана последовало официальное сообщение.

Гейдрих к тому времени уже 8 месяцев был мёртв. А Эрнст Кальтенбруннер ещё не был его приемником. Список погибших “за фюрера и Рейх” сотрудников ведомства подписал и.о. шефа РСХА бригаденфюрер СС генерал-майор полиции Эрвин Вильгельм Шульц.

На допросе 14.6.50 г., проводившемся американским следователем, Копков показал, что он присутствовал при кремации тела криминаль-инспектора Вилли Лемана.

Благодаря московскому корреспонденту германского журнала “Шпигель” господину Уве Клусману, стала известна фотокопия рассекреченного документа. 29 января 1943 года в служебном вестнике РСХА было опубликовано сообщение о том, что в декабре 1942 года криминаль-инспектор Вилли Леман “отдал жизнь за фюрера и Рейх”».

Итак, точная дата гибели Брайтенбаха не была установлена. Вдове Лемана сослуживцы передали урну с прахом покойного и некоторые его личные вещи. Спустя некоторое время один из друзей Лемана поведал вдове, как величайшую тайну, что её муж Вилли был расстрелян в подвалах гестапо. Он посоветовал Маргарет молчать об этом. Всю войну вдова, по-видимому, опасалась и за свою жизнь. Об истории гибели мужа Маргарет рассказала А. Короткову, который посетил её в берлинской квартире летом 1945 года.

В 1969 году Президиум Верховного Совета СССР наградил советскими орденами большую группу участников германского Сопротивления за их вклад в совместную борьбу против нацизма и помощь Красной армии. Советскими орденами были награждены участники подпольной антифашистской организации «Красная капелла». Вилли Леман в эту организацию не входил. Его вдове были вручены золотые часы с надписью: «На память от советских друзей». В то время советская разведка не могла сделать большего для того, чтобы достойно отметить подвиг своего ценнейшего агента.

В 1972 году, в канун 30-летия героической гибели Вилли Лемана, с санкции председателя КГБ Ю.В. Андропова советский писатель Юлиан Семёнов был ознакомлен с пятнадцатью томами дела «Брайтенбах». Ему были показаны и некоторые материалы досье видного советского разведчика Александра Михайловича Короткова, работавшего с агентом в предвоенный период и в последующем ставшего руководителем Управления нелегальной разведки. Свою знаменитую книгу «Семнадцать мгновений весны» Семёнов написал буквально на одном дыхании. Она сразу стала бестселлером и завоевала большое признание читателей.

Штандартенфюрер Штирлиц стал народным героем и сегодня живёт самостоятельной жизнью. В собирательном образе советского разведчика воплотились героизм, самопожертвование, верность долгу и любовь к Родине.

Время чтения: 10 мин

Прототип Штирлица — в чем схожесть и различие между киногероем и идеалистом Вилли Леманом — разбирался писатель Алексея Курилко.

Intro

Алексей Курилко

В прошлый раз я попытался разобраться, в чем состоял секрет обаяния образа Штирлица из кинофильма «17 мгновений весны» . С этой задачей, насколько я могу судить, мне справиться удалось. (Молодец! Возьми с полочки пирожок!) Но я совершил одну грубейшую ошибку.

Когда речь зашла про прототип Штирлица, я упомянул, что этот образ собирательный, и дескать, прототипов было несколько. При этом даже не соизволил назвать их имена, чем невольно возбудил читательский интерес и любопытство. Но, возбудив, я нисколько не потрудился это любопытство удовлетворить! Это обидно, знаю по себе. Тут я виноват, каюсь. (Подлец! Поклади пирожок обратно на полку! Что? Поклади, что осталось!).

Я даже их ждал — жалоб на мою недальновидность, поскольку многие знакомые, нахваливая материал, замечали: «Но вот про истинный прототип Штирлица все-таки поведать мог бы!». Я, как мог, пытался оправдаться. «Да ведь их было много! — объяснял я. — Начиная от Якова Блюмкина (его история и часть биографии использованы в первых двух романах Юлиана Семенова), и заканчивая такими легендарными разведчиками, как Александр Кузнецов и Александр Коротков».

А мне на это резонно отвечали: «Рассказал бы о самом интересном из них». Я продолжал упорствовать: «Они все интересны по-своему». И тут, словно сговорившись, они заявляли: «Тогда поведал бы о самом интересном, по-твоему». И, как говорил мой гениальный учитель, Аркадий Романович Черноволк, чего хочет публика — того хочет Бог! Так тому и быть. Итак, прототип Штирлица.

Протеже Мюллера

Наиболее интересной и самой печальной лично мне представляется судьба разведчика, который более других был близок к кинообразу и которого можно назвать «прототип Штирлица», — как по объему проделанной работы, так и по весу занимаемых в РСХА должностей и звания. Да и по продолжительности службы — почти 15 лет этот человек тайно служил на советскую разведку — он более других близок к главному герою серии романов Юлиана Семенова о приключениях легендарного советского разведчика.

Дружище Мюллер. «Ясность — одна из форм сплошного обмана»

Как и Штирлиц, он дослужился до того, что самим Генрихом Мюллером был назначен помощником и главным замом молодого и амбициозного Вальтера Шеленберга — главы контрразведки. Как и Штирлиц времен Второй мировой войны, он был уже немолод. Вернее, как говорят англичане о мужчинах 40—45 лет, находился в последнем приступе молодости. Но тем не менее так же, как и Штирлиц, он нравился женщинам, хотя был далеко не столь строен и подтянут.

Более того! Штирлиц, как мы знаем, отличался безукоризненным здоровьем, а вот этим как раз наш герой похвастаться, увы, не мог. Напротив, был весьма и весьма болен, да к тому же, в отличие от Штирлица, был давно и неизлечимо женат. И хотя в его жизни было место настоящей любви, к браку она, как обычно это бывает, к сожалению, никакого отношения не имела.

Симпатия к славянам

Гестаповца Вилли Лемана все считали истинным арийцем

Звали его Вилли Леман, и он был настоящим немцем. Никто его не внедрял с нашей стороны. Хуже того, его даже никогда нарочно не вербовали! Он сам, абсолютно добровольно, обратился к представителям советской разведки, изъявив желание работать на них.

О причинах поступка гестаповца Вилли Лемана спорят до сих пор. По одной версии, он сильно нуждался в деньгах. Много тратилось на лечение и дорогие лекарства. По другой — идеология нацистов, рвущихся к власти, ему была крайне чужда. Ему скорее импонировали взгляды всяких наивных идеалистов о всеобщем равенстве, свободе и братстве. Да и эти странные славяне нравились ему давно.

Особенно, говорят, с того дня, как он, во время 12-летней службы на флоте, стал свидетелем их самоотверженного героизма. Неизгладимое впечатление произвело на него то, как он со своего корабля, затаив дыхание, наблюдал за сражением и, по сути, гибелью большинства членов команды крейсера «Варяг» и маленькой канонерской лодки «Кореец» в неравном бою с целой эскадрой из 14 японских кораблей в январе 1904 года. Героизм матросов во время битвы, за которой наблюдали команды европейских кораблей, не принимавших участия в сражении, надолго поселило в сердце Лемана симпатию к славянам. Однако давайте все по порядку.

Затаив дыхание, Леман наблюдал за сражением и, по сути, гибелью большинства членов команды крейсера «Варяг» и маленькой канонерской лодки «Кореец» в неравном бою с целой эскадрой из 14 японских кораблей в январе 1904 года

Прототип Штирлица — путь разведчика

За последние годы вышло аж три книги — две историко-документальные и одна художественного жанра — о жизни и деятельности прототипа Штирлица — Вилли Лемана, тем не менее достоверной информации о нем пока не так уж много. Родился в пригороде Лейпцига в 1886 году (по другой версии — в 1884-м). Леман — его подлинная фамилия. В возрасте 17 лет поступил на флот, где прослужил долгих 12 лет.

После службы во флоте Леман женился, осел в Берлине и устроился в отдел по борьбе с организованной преступностью в криминальную полицию, которая впоследствии стала политической полицией, а с приходом Гитлера к власти — основой для создания гестапо.
Служа в криминальной полиции, Леман не смог сделать блистательной карьеры по причине слабого здоровья — у него был хронический диабет. Более молодые и рьяные молодцы легко обходили его в повышении по службе, хотя имели гораздо более низкие интеллектуальные способности и не умели должным образом анализировать добываемую информацию. Приближаясь к сорокалетнему возрасту, Леман начал испытывать депрессию, связанную с тем самым кризисом среднего возраста.

Любовный фронт

Отношения с женой ухудшались, детей им Бог не дал, зарабатывал немного, никаких особых перспектив развития по службе он не видел. Устав от вечных упреков супруги Маргарет, прототип Штирлица завел любовницу, которая хоть и была значительно моложе его, и была достаточно красивой и эффектной фройляйн, тем не менее любила его — вот такого, стареющего, часто болеющего полицейского невысокого чина. К 1928 году Леман уже окончательно разочаровался в политике существующей на то время в стране власти.

Нацисты тоже не вызывали у Лемана никакой симпатии, в отличие от его друга — еще со времен службы на флоте — Эрнста Курта, который пробовал пробиться в ряды близких друзей нацистских бонз. Но Курт поставил на лидера, который уже терял в нацистской партии свое влияние, а вскоре и вовсе был убит. Теперь друг Лемана пополнил ряды многочисленных безработных, и окончательно не спиться ему мешало вечное отсутствие денег. Этим прототип Штирлица Вилли Леман и воспользовался.

Шаг навстречу

Рисковать своим постом в полиции он не мог, иначе разделил бы судьбу своего неудачливого товарища. Поэтому прототип Штирлица, проанализировав ситуацию, решил рискнуть, не привлекая к себе особого внимания. Он послал Эрнста Курта с предложением о сотрудничестве в советское посольство, строго-настрого приказав тому не выдавать его имени и звания. Так началась его служба, а вскоре и дружба с представителями Советского Союза. Около двух лет прототип Штирлица Вилли Леман доставал секретную информацию, а Эрнст Курт передавал ее советскому резиденту.

Однако из-за неразумного поведения своего друга, который слишком явно и неразумно тратил огромные суммы денег, полученные от друзей из Советов, сотрудничество находилось под реальной угрозой провала. Поэтому советский резидент, легко выйдя на Лемана, предложил тому работать без посредничества друга. Курта отправили в Швейцарию, где на деньги, выданные советской разведкой, он смог открыть собственный магазин.

Леману пришлось лично участвовать в кровавой «Ночи длинных ножей» 1934 году

К тому времени Леман, по личной рекомендации Германа Геринга, был переведен на ответственную должность в гестапо. Более того, к лету 1934 года он был вынужден, дабы не отрываться в коллективе от большинства, вступить в нацистскую партию, а уже 30 июня того же года, как верный член этой партии и работник гестапо, лично участвовать в операции «Ночь длинных ножей».

Та самая ночь, когда верные лично фюреру эсэсовцы убивали всех оставшихся неблагонадежных людей, а в первую очередь — вчерашних соратников и ветеранов партии, так называемых «коричнерубашечников», которые составляли крепкий оплот личной армии Эрнеста Рема, одного из основателей партии нацистов. Его, к слову сказать, убили в ту же ночь.

Истинный ариец

За мужество, проявленное в эту ночь, и за дальнейшую преданную службу прототип Штирлица Вилли Леман в 1936 году был повышен в чине и награжден — один из четырех избранных счастливчиков — портретом Гитлера в золотой рамке с дарственной надписью самого фюрера. Сослуживцы стали завидовать ему, но Леман продолжал вести себя так скромно, что никто не мог бы заподозрить в нем каких-то честолюбивых планов. В нем не видели угрозы во внутренней борьбе за власть и интригах, которыми было занято большинство.

Наоборот, каждый из сослуживцев считал Лемана эдаким безобидным, тихим, добрым, верным делу, опытным, но старым служакой, которого держат в гестапо за годы примерной службы, чей острый ум и богатый жизненный и служебный опыт может еще пригодиться. Он полностью соответствовал характеристике, которую могли дать в фильме и Штирлицу, если бы он был женат. Имеет долгий послужной список. С товарищами по службе всегда в добрых и дружеских отношениях. В обращении мягок, честен, добропорядочен. Верный семьянин. Женат. Связей, порочащих его, не имел. Беспощаден к врагам рейха".

Как и Штирлица, так и Лемана считали идеальным гестаповцем

Руки в крови

Беспощадность к врагам рейха прототип Штирлица продемонстрировал в ночь массовых убийств — «длинных ножей». В ту ночь ему пришлось запятнать руки кровью. Всех их разделяли на группы по два-три человека и, дав список из адресов и имен, посылали на убийство. Уклониться было нельзя, да Леман и не пытался. Во-первых, этим он вызвал бы подозрение со стороны соратников и недовольство со стороны начальства. А во-вторых, в эту ночь, как он после рассказывал своему куратору из Центра, одни гады избавлялись от других гадов. Или, как гласит древнее латинское изречение, зло пожирало зло.

Разведчика Василия Зарубина, с которым работал Леман, называли «артистом разведки»

Работу Лемана курировал сам Василий Зарубин — известный советский разведчик. Именно ему Леман передавал подробные сведения о структуре и кадровом составе четвертого управления РСХА — главного управления имперской безопасности.

А после того, как Леман был переведен в гестапо, он на какое-то время возглавил секретный отдел, который занимался вопросами контрразведывательного обеспечения военной промышленности и военно-оборонного строительства. С этих дней информация, передаваемая Леманом, стала для руководства советского правительства крайне ценной.

Прерванная связь

Вилли Леман передавал данные о строительстве подводных лодок, новых истребителей, бронеавтомобилей, множество сведений о новом типе противотанковых орудий, информировал о срочном выпуске новых противогазов и производстве синтетического бензина.
Другими словами, он передавал за весьма символические деньги важную секретную информацию, за которую Советы не поскупились бы платить сотни тысяч, если не миллионы, в переводе на немецкую валюту.

Но Леман просил лишь деньги, необходимые ему на лечение. А в 1936 году его жена получила хорошее наследство, и Леман мог бы вообще уйти со службы в гестапо по состоянию здоровья, и никто бы ничего не заподозрил. Но прототип Штирлица верил, что его работа на Советы уравнивает силы двух идеологических противников и не приведет ко Второй мировой войне.

Он, как участник Первой мировой, насмотревшийся на ее ужасы, и как свидетель ее пагубных последствий для простого народа Германии, был в душе ярым пацифистом. И видел, что новая Германия, вернее, Третий рейх, явно готовится к реваншу и к «мировому господству арийцев». А значит, его работа имела смысл и могла принести пользу.

Но самое главное — Леман был тем человеком, который заблаговременно, со всей ответственностью, за пять дней до предполагаемых событий, передал время начала войны против СССР, указав основное направление первого удара, точную дату и время нападения фашистской Германии на Советский Союз.

Но это будет в 1941 году. А до этого случилось еще кое-что любопытное. К 1937 году связь с Леманом резко прекратилась — из-за чисток, устроенных Сталиным в рядах НКВД и внешней разведки.

В том году начались репрессии против командиров высшего военного состава и многих начальников разведки, а стало быть — и против большинства разведчиков и резидентов. Из заграницы в срочном порядке было вызваны в Москву более ста глубоко законспирированных агентов. Большинство, ни о чем не догадываясь, исполнило приказ. И вернулись на родину только для того, чтобы быть немедленно репрессированными и в большинстве случаев расстрелянными.

Рискованное письмо

Среди вернувшихся на родину и подвергшихся чистке был и Василий Зарубин. Только единицы уцелели — те, кто отказался возвращаться, и те, с кем связь была временно недосягаема. В числе последних оказались такие опытные разведчики, как Судоплатов, в будущем возглавивший органы разведки, и Александр Коротков, которому будет суждено к сороковому году вновь наладить связь с Леманом.

Об этих всех репрессиях и вообще об обстановке в СССР Леман, естественно, мало что знал. И поэтому на какое-то время решил, что с ним прекратили работу, так как правительство СССР полностью доверяло пакту Риббентропа — Молотова о ненападении и верило слову Гитлера.
Но к июню 1940 года Леман, понимавший, к чему ведет политика фюрера, все-таки решил рискнуть. И, отчаявшись, пошел на чрезвычайно опасный для него шаг. Он сумел незаметно опустить в почтовый ящик советского полпредства письмо, которое было адресовано заместителю военного атташе СССР. Леман писал:

«Я нахожусь на той же должности, которая хорошо известна Центру. Я думаю, что в состоянии работать на благо Советского Союза. Но если я не получу никакого ответа, то буду считать, что я не представляю никакой ценности для этой работы. А значит, моя дальнейшая работа в гестапо потеряет для меня всякий смысл, и я буду вынужден уйти в отставку».

Коротков был срочно послан в Берлин, где, проверив информацию, не перешел ли Леман на сторону тех, с кем столько лет служил бок о бок, и возобновил бесперебойную работу с чрезвычайно важным агентом Леманом по прозвищу Брайтенбах.

Прототип Штирлица Вилли Леман первым сообщил точную дату нападения немцев на СССР в 1941 году

Но все-таки после начала войны, о которой Брайтенбах успел предупредить советское правительство, связь с Леманом прекратилась. Лишь время от времени ему удавалось передавать крайне важную информацию членам антифашистской организации или случайным людям, которые, возможно, могли бы при случае передать ее надежным представителям советской разведслужбы.

Смертельная оплошность

В январе 1943 года жене Вилли Лемана сообщили о гибели ее мужа. А в служебном вестнике гестапо сообщалось, что криминальный инспектор Вилли Леман в конце декабря 1942 года отдал свою жизнь за фюрера и рейх. О том, что высокопоставленный офицер СС и работник гестапо оказался шпионом, не упоминалось не только в газетах, об этом даже не сообщили фюреру. Об этом беспокоился лично Генрих Мюллер, дабы избежать скандала и гнева Гитлера.

К тому же Мюллер представлял, как эта информация порадовала бы Бормана, который вел против него подковерную борьбу. Впрочем, и сам Мюллер был разгневан до чрезвычайности. И оскорблен до глубины души. Первые дни он не мог прийти в себя от удивления. Как так? Вот этот самый Леман, которому он так доверял? Которого все кругом называли не иначе как добрый дядюшка Вилли, поскольку он был самым старым по возрасту и всегда давал в долг молодым сослуживцам? Нет, этого не может быть!

Последнее Рождество

Провал агента Брайтенбаха произошел по вине и оплошности советской разведки. В мае 1942 года в Берлин был заброшен советский агент по кличке Бек. Его главной целью было единственное — восстановление связи с Леманом на предмет продолжения сотрудничества. Однако, боясь, что тот может отказаться от сотрудничества, агента снабдили обширным компроматом на Лемана. Для давления.

К несчастью, уже через месяц Бек был арестован. После нескольких месяцев пыток в гестапо он рассказал все, что ему было известно о Лемане. 30 декабря 1942 года он был срочно вызван из отпуска, откуда уже никогда не вернулся.

Самое обидное, что из всех героев-антифашистов имя Вилли Лемана почти не упоминалось. Немцы не смогли полюбить человека, который работал более 13 лет на советскую разведку. Вдове Лемана, Маргарет, лишь в 1969 году вручили золотые наручные часы с надписью «На память от советских друзей».

Имя Вилли Лемана и его деятельность была официально рассекречена недавно, в начале XXI века. Это значит, что Леман не мог быть прототипом Штирлица. И создатели фильма «17 мгновений» не могли о нем ничего знать в дни, когда приступили к съемкам. Единственный, кто мог хоть что-то знать о жизни этого удивительного человека, был Юлиан Семенов, который для работы над книгой часто получал информацию непосредственно от КГБ… Но это лишь догадки.

Вилли Леман (нем. Willy Lehmann; оперативный псевдоним Брайтенбах; 15 марта 1884, окрестности Лейпцига, Германская империя - декабрь 1942, Берлин, Германия) - сотрудник гестапо, гауптштурмфюрер СС и криминальный инспектор. Тайный агент советской разведки, ставший за время почти тринадцатилетнего сотрудничества с ней одним из наиболее ценных.

Биография

Родился в семье школьного учителя. Учился на столяра, в возрасте 17 лет поступил добровольцем на флот, где прослужил 12 лет. С борта немецкого корабля наблюдал за сражением русского крейсера «Варяг» и японских кораблей в бое у Чемульпо 27 января 1904 года.

В 1911 году демобилизовался и приехал в Берлин, где вскоре встретил старого друга Эрнста Кура, который к тому времени работал в берлинском полицейском президиуме. По его протекции Леман был принят на работу в отдел по борьбе с орг. преступностью (криминальная полиция), в дальнейшем перешёл в политическую полицию (которая стала впоследствии гестапо), а через два года (в 1913-м) был принят на работу в отдел полиции по борьбе с шпионажем, который впоследствии возглавил. В Абвере он никогда не состоял, поскольку это была исключительно военная, а не полицейская структура.

После того, как в мае 1918 года в Берлине было открыто Полномочное представительство РСФСР, за его сотрудниками стало вестись наблюдение контрразведывательным отделением Лемана. После переворота 4 ноября 1918 года Вилли Леман стал председателем общего собрания чиновников полиции Берлина.

В 1920 году власти Веймарской республики воссоздали тайную политическую полицию, в которую вернулись Леман и Кур. Леман должен был пройти переаттестацию для дальнейшего повышения по службе, однако из-за приступа диабета экзамен был отложен. Тем временем его назначили исполняющим обязанности начальника канцелярии отделения, которое занималось слежкой за иностранными диппредставительствами, то есть фактически он руководил контрразведывательным отделением полицай-президиума Берлина. В 1927 году на должность начальника был назначен опытный разведчик, и шансы Лемана на дальнейшее продвижение по службе сильно упали. Он выбрал для работы место в картотеке отделения, в которой сосредоточивались все сведения на сотрудников иностранных посольств.

Вербовка (1929 год)

За годы службы Леман успел разочароваться в политике существующей в стране власти. Он решил предложить свои услуги советской внешней разведке. В марте 1929 года по его предложению советское полпредство посетил Эрнст Кур, который к тому времени был безработным. После беседы с ним сотрудников ОГПУ в советской разведке пришли к выводу, что Кура целесообразно завербовать на материальной основе. Агента А-70 планировалось использовать для сбора сведений о лицах, интересующих советскую разведку, за что ему полагалось ежемесячное вознаграждение в зависимости от качества предоставленной информации.

Однако для выполнения задания СССР Кур должен был обращаться к Леману, которого такое положение дел не очень устраивало. К тому же Кур неразумно тратил деньги, полученные от советской разведки, спуская их на шумных вечеринках в берлинских ресторанах. Опасаясь, что это привлечёт внимание берлинской полиции, а затем выведет и на него самого, Леман решил установить прямой контакт с советской резидентурой.

По одной версии, Леман согласился сотрудничать с СССР из-за того, что был убеждённым антифашистом, по другой - за деньги. Все без исключения немецкоязычные источники (как до, так и после падения берлинской стены) придерживаются менее романтичной версии о сотрудничестве Лемана исключительно из корыстных побуждений. Косвенно это подтверждается фактом того, что в ГДР имя Лемана не использовалось вообще, и было почти забыто, в то время как именами других бойцов немецкого сопротивления и шпионов с неизмеримо меньшими заслугами называли улицы и всячески использовали их в пропагандистских целях.

Имя Вилли Лемана российские спецслужбы много лет держали в секрете и только недавно приоткрыли завесу тайны. В гестапо, где работал Леман, его называли "дядюшкой Вилли". В советской разведке он известен как особо ценный агент Брайтенбах.

Именно Леман назвал точную дату нападения Гитлера на Советский Союз. Этого человека даже считали прототипом Штирлица. Но есть вопрос, ответ на который не найден ни в одном архиве. В 42-м году Леман перестал выходить на связь. Куда исчез "дядюшка Вилли"? И какими были последние минуты его жизни? Самая засекреченная история в документальном расследовании телеканала .

Странное убийство

Декабрьской ночью 42-го в берлинской квартире Вилли Лемана раздается телефонный звонок – срочный вызов на работу, каких за последние пару лет было немало. Его стол в гестапо ломится от свежих дел и доносов. Вилли неохотно надевает серебряное кольцо с магическими рунами и черепом. Это личная награда Гиммлера для отличившихся членов СС.

"Нагрузка на сотрудников политической полиции во время войны была колоссальная. Поток документов отнимал много времени, а Лемана очень часто сажали именно на документы. То есть ничего такого в вызове ночном не было. Это совершенно штатная ситуация, которая не могла вызвать каких-то определенных сомнений", - рассказывает историк Константин Залесский.

Однако в тот день Вилли домой не вернется, не появится он и в последующие недели. Наконец, в нацистской газете выходит скромный некролог: криминальный инспектор Вилли Леман, работавший в гестапо со дня основания, отдал свою жизнь за фюрера и Рейх. Что же произошло на самом деле?

Историк спецслужб Олег Хлобустов заинтересовался историей Лемана. Пролить свет на это запутанное дело ему помогло досье, рассекреченное разведкой совсем недавно, и в первую очередь содержащиеся в нем показания жены Лемана.

"Как сообщила после войны жена Лемана, которая, естественно, не знала, чем он занимался, что в декабре 42-го года, примерно середина декабря, он экстренно был вызван на работу, уехал, и больше она ничего о нем не знала. Естественно, она стала наводить справки, и через несколько недель ей сказали, что ее муж уехал в командировку, и в дальнейшем сообщили, что он погиб", - утверждает историк спецслужб Олег Хлобустов.

Получается, Вилли погиб еще в декабре 42-го. Но по чьей вине и при каких обстоятельствах? Секретное досье не содержит даже намека на то, куда Леман направился в ту декабрьскую ночь, как будто нацисты сделали все, чтобы о нем было известно как можно меньше.

"Судьба его не совсем ясна и понятна, потому что документы были уничтожены, потому что это была компрометация многих руководителей РСХА, начиная от начальника разведки Шелленберга и заканчивая руководителем гестапо Мюллером", - говорит Олег Хлобустов.

Но что такого натворил Вилли, чтобы нагнать страха на шефа гестапо Мюллера? Известный историк спецслужб Александр Колпакиди исследует сотрудничество Лемана с советской разведкой. Благодаря досье обстоятельства вербовки удалось восстановить во всех подробностях.

"Он нуждался в деньгах, очевидно, у него в голове возник этот план работы на советскую разведку. И он хотел провентилировать, подослать друга, посмотреть, как тот будет, не кинут ли, будут ли платить, нормально ли будут платить, насколько это безопасно, не сдаст ли его кто-то в советском посольстве, не арестуют ли его сразу. И вот он решил это дело все проверить", - рассказывает историк Александр Колпакиди.

Шпион в тылу

1929 год. В Посольстве СССР в Берлине появляется немолодой немец, от него попахивает шнапсом. Он говорит, что работает в полиции и предлагает свои услуги в качестве агента. Эрнст Кур – так зовут человека – сразу попадает в поле зрения советской разведки. Там быстро выясняют, что он работает не один.

За его спиной стоит друг – Вилли Леман. Москва ведет себя настороженно. Вилли тоже полицейский, работает в политическом отделе. Это, по сути, контрразведка. Ничего не скажешь, лакомый кусочек. И сам идет в руки. Все это слишком хорошо, чтобы быть правдой.

"Эта полиция занималась, в том числе, и контрразведкой, то есть отловом иностранных шпионов. И место, скажем так, очень опасное в каком смысле, что очень вероятна возможность того, что это контроперация, что это операция именно полиции против нашей разведки", - говорит Константин Залесский.

Наконец в Москве решаются на контакт. Рандеву назначено на вечер в одном из берлинских кафе. Оставив сомнения, на встречу вместе с Куром приходит и Леман.

"Человек небольшого роста, я бы сказал, очень упругий весь, он начинал свою деятельность именно со службы в морском флоте и прослужил там 10 лет, был типичным немецким бюргером, даже не полицейским, а бюргером", - историк спецслужб Николай Долгополов.

Вилли, как все немцы, хорошо понимает, что деньги любят счет, тем более что их постоянно не хватает. Леман болен диабетом, а лечение стоит недешево. В конце 20-х многие в Германии считают Россию чуть ли не союзником, а значит и риск невелик. Почему бы не помочь товарищам и при этом немного заработать?

"Когда он начинал сотрудничать, он не считал, что Россия и Германия – это враги. И действительно, он прекрасно знал, что существует тайное сотрудничество вопреки Версальскому мирному договору, он знал, что за шпионаж в пользу России очень маленькие наказания, смехотворно маленькие. Он знал, что в основном на это смотрят сквозь пальцы", - говорит Александр Колпакиди.

Так Леман становится одним из ценнейших агентов Москвы. Ему присваивают оперативный псевдоним Брайтенбах. Вилли работает на советскую разведку в течение долгих 12 лет, но потом связь с ним неожиданно обрывается. Его жена обращается в гестапо. Там ей сообщают, что Вилли стало плохо во время спецоперации и он выпал из поезда на полном ходу.

"Самое интересное во всей этой истории, что Гиммлер и Мюллер скрыли от Гитлера всю эту историю, специально инициировали даже его героическую гибель, что он погиб на поле боя, а сотрудникам сказали, что он ехал в поезде из Варшавы, у него случился приступ диабета, он потерял сознание, выпал из поезда и разбился", - рассказывает Колпакиди.

Тайна смерти "дядюшки Вилли"

Так как же погиб Вилли Леман? В какой-то перестрелке или действительно умер от приступа? Но в таком случае почему его вдова так никогда и не узнала, где он похоронен? Какую тайну скрыло от нее гестапо? Леман – профессионал с большой буквы. Значит, в том, что с ним произошло, вряд ли есть его вина.

Известный писатель и историк спецслужб Николай Долгополов полагает, что Леман заслуживает уважения хотя бы потому, что многие советские разведчики обязаны Брайтенбаху своей жизнью.

"Под опекой Вилли Лемана находилось и советское посольство. Леман не только знал, что вот такой-то человек будет взят, скажем, под наблюдение, или такому-то человеку угрожает опасность, потому что его хотят разработать и, может быть, даже завербовать. Он об этом всегда успевал и всегда очень аккуратно предупреждать своих советских друзей", - утверждает Николай Долгополов.

В Москве понимают: агент Брайтенбах – настоящий подарок судьбы. Остается одно – избавиться от Кура, слишком сильно он привязан к шнапсу и при этом не всегда держит язык за зубами.

"Было принято такое решение отправить его в Швейцарию, где бы он выполнял тоже какие-то поручения и задания, но не компрометировал и не мог компрометировать Лемана своими такими загулами", - рассказывает Олег Хлобустов.

Но как передавать информацию в Москву? Рация в центре Берлина – нонсенс. Приходится полагаться на личные встречи с агентами-нелегалами. Одно время к Вилли приходит американка Люси Букер. Она фотографирует принесенные Леманом документы, чтобы передать их в центр.

Оригиналы Вилли тут же забирает с собой. А бывает и так: он зашивает бумаги в подкладку шляпы и приходит в кафе на встречу с агентом. Они кладут головные уборы на столик, а перед отходом незаметно меняются шляпами.

"Он встречался с кем-то из нелегалов, причем совершенно разные люди: тут были и немцы, Эрих Таке, например, Карл Гурский, была американка Люси Букер, был латыш Герман Клесмет, были русский Зарубин и так далее, то есть очень разные были люди. Нелегал этот у него брал информацию и отдавал оперативнику из посольства, легальному разведчику и, таким образом, пересылалось в Москву", - говорит Александр Колпакиди.

В 33-м году судьба преподносит кураторам Лемана еще один подарок. Отдел берлинского полицай-президиума, в котором работает Вилли, в полном составе переходит в тайную политическую полицию, которая создается по инициативе премьер-министра Пруссии Германа Геринга.

"Он уволил порядка от четверти до трети полиции, то есть чистка была очень капитальной. Соответственно осталось полиции немного, чиновников полицейских. И практически вся прусская политическая полиция вошла в полном составе в гестапо без каких-то переаттестаций, аттестаций, там даже все получили еще и повышение", - утверждает Константин Залесский.

Рейхмаршал Геринг беседует с госсекретарем Гербертом Баке. Фото: ТАСС

Вскоре у новой полиции появится название гестапо и устрашающая репутация. Тайная полиция может арестовать любого по малейшему подозрению, применяет пытки, казнит без суда и следствия.

"В отличие от других полицейских структур гестапо имело право досудебного ареста, то есть арестовывать без санкции суда. Ликвидация – формально это делалось, конечно, но в реальности любой смертный приговор формально должен был проходить через суд, но, с другой стороны, это не всегда соблюдалось", - говорит Андрей Мартынов.

Тем не менее, свой человек в гестапо – для Москвы большая удача. Некоторые до сих полагают, что биография именно Вилли легла в основу книги Юлиана Семенова, и что Леман не иначе как прототип Штирлица.

Свой среди чужих

"Я хорошо знал Юлиана Семеновича, мы дружили, поэтому я точно знаю, что он тогда просто даже не подозревал о наличии такого агента. О нем рассказали намного позже, уже после смерти Юлиана Семенова, он рано умер. И в любом случае, это разные люди. Штирлиц – это ведь русский человек, который выдает себя за немца, а Вилли Леман и был немцем", - рассказывает Леонид Млечин.

Разумеется, русский разведчик никогда бы не проник в гестапо. В это трудно поверить, но родословную кандидатов в политическую полицию тщательно проверяли, изучали биографии предков, родившихся вплоть до 1800 года. Но и это еще не все.

"Если какой-то немец претендовал на должность офицерскую в гестапо, его проверяли до 1750 года. Представьте себе, что приезжает какой-то очень удачливый, очень, я бы сказал, талантливый, гениальный даже советский разведчик. Можно, конечно, каким-то образом выучить язык, можно, конечно, иметь каких-то родственников в Германии, можно быть выходцем из Германии, но вот так глубоко – нет", - считает Николай Долгополов.

И это вовсе не значит, что сотрудников гестапо проверяют раз и навсегда. Контроль продолжается, от слежки не уйти. Словом, Вилли ходит по лезвию, но отказаться от шпионажа не может, ведь он до сих пор жив только благодаря субсидиям из Москвы.

"Он был очень тяжело больным, боялись, что он умрет, кстати, в середине 30-х годов, об этом очень много в переписке, что как бы не помер, и поэтому очень заботились о его здоровье. И на это лечение уходило много денег", - утверждает Александр Колпакиди.

Поэтому многие эксперты считают деньги основным мотивом Лемана. Этого же мнения придерживается и Леонид Млечин.

"Как правило, агенты работают из-за денег. Или есть очень частый случай, когда людям в этом бизнесе хочется быть властелинами судеб. Мало того, что он работает в одной разведке, ему хочется руководить двумя службами, ему хочется играть на многих досках", - рассуждает Леонид Млечин.

Леонид Млечин. Фото: ТАСС/Валерий Шарифулин

А тут еще и седина в бороду. Уже немолодой Вилли влюбляется в молодую швею. Девица едва сводит концы с концами или просто делает вид, и Леман снимает для нее квартиру, балует деликатесами.

"Допустим, снять квартиру в Берлине в это время было где-то 180 марок, ему платили 580 марок в месяц. Это приличные деньги. И тратил он их осторожно, даже его жена не догадывалась", - говорит Александр Колпакиди.

Тем не менее, известный историк Константин Залесский считает, что Леманом руководили и другие причины. Он пришел к выводу, что Вилли просто надоело всю жизнь быть на последних ролях. И уважение, которое ему оказывают советские агенты, льстит его самолюбию.

"Советская разведка – самая мощная разведка тех лет, что его ценят в такой серьезной службе. То есть он, оставаясь, скажем так, младшим офицером, человеком, несколько выше, чем технический персонал, но рядовым следователем, сотрудником политической разведки – гестапо, он одновременно становился высоко ценимым в разведке", - считает Константин Залесский.

"Ночь длинных ножей"

Действительно, Вилли дослужился лишь до звания криминального инспектора полиции. В России он был бы старшим лейтенантом. Однако не исключено, что Леманом руководит отнюдь не ущемленное самолюбие, а совершенно иные соображения.

"Гитлер не только захватил всю страну, он ее сделал страной, неприемлемой для житья для таких, скажем, честных людей, как Леман, потому что Леман был, назовем все своими словами, антикоммунистом. Он выслеживал коммунистов, он сажал их в тюрьмы, об этом не пишется, но это было именно так. Но в то же время Леман не понимал, почему пришли вот эти люди – фашисты – и они уничтожают своих?", - говорит Николай Долгополов.

И что совершенно непонятно для Вилли, это колдовство и мракобесие шефа СС Гиммлера. По его приказу специальная зондеркоманда собирает сведения о средневековых процессах над ведьмами. Гиммлер восстанавливает замок Вевельсбург, на котором, по преданию, лежит древнее проклятие. И окружив себя магическими рунами, служит там оккультные мессы.

Съезд национал-социалистической партии. Рейхсминистр Йозеф Геббельс (в центре) беседует с рейхсфюрером СС Генрихом Гиммлером (слева) и адмиралом Вильгельмом Канарисом. Фото: ТАСС

К несчастью, скоро "Черный орден", так теперь именуют СС, получит абсолютную власть. От полного триумфа Гиммлера отделяет всего одна "Ночь длинных ножей". Историк Андрей Мартынов пытается разобраться в подоплеке событий 30 июня 34-го года, которая войдет в историю как "Ночь длинных ножей".

"Были попытки со стороны СА арестов и, тем самым, шантажа сторонников Гитлера. И в итоге Гитлер принимает решение о ликвидации руководства СА, просто их физического уничтожения", - утверждает Андрей Мартынов.

Одним словом, Гитлер опасается предательства со стороны СА – штурмовых отрядов национал-социалистов. Поэтому сотрудники СС, которые подчиняются Гиммлеру и лично Гитлеру, отправлены на расправу с политическими конкурентами. В этой резне не обойдется и без гестапо, в связи с чем Леман вызван на виллу своего шефа Геринга.

"Не то, что Геринг его пригласил и сказал: "Вилли, знаешь, сейчас будем мочить этих штурмовиков…". Нет, Геринг беседовал с массой людей, в том числе группой полицейских, где он был, но он был не главный среди них, он стоял где-нибудь у двери и удивлялся, как он сюда попал", - рассказывает Александр Колпакиди.

В ходе "Ночи длинных ножей" гитлеровцы уничтожают более тысячи своих соотечественников. Среди них немало и тех, кто попал под горячую руку случайно. За помощь в организации этой операции шеф гестапо Геринг отдает свою полицию в ведение Гиммлера.

"Геринг не особо вдавался в дела своей полиции, он ее только возглавлял. А в результате "Ночи длинных ножей" он вообще ее отдал. То есть это была одна из той цены, которую он заплатил Гиммлеру за сотрудничество в подготовке "Ночи длинных ножей", - объясняет Константин Залесский.

Мало того, что теперь безумный Гиммлер возглавляет карательную машину гестапо, Гитлер не останется в долгу за проделанную эсэсовцами кровавую работу. Он возводит СС в ранг самостоятельной организации. Отныне "Черный орден" Гиммлера получает безграничные возможности. И часть вины за это лежит и на нем, Вилли Лемане.

"Вот когда он именно запятнал себя кровью, его и приняли в партию, он стал настоящим эсэсовцем, настоящим гестаповцем с точки зрения тех, которые его проверяли на свою звериную верность. И, может быть, это как-то помогло Леману избежать подозрений, избежать каких-то неприятных проверок", - считает Николай Долгополов.

Заседание президиума НСДАП в Мюнхене в 1928 году. В президиуме: Альфред Розенберг (второй слева), Адольф Гитлер (в центре), Генрих Гиммлер (крайний справа). Фото: ТАСС

Награда за резню

За участие в резне Гиммлер лично награждает Лемана серебряным кольцом с древними магическими рунами. Его получают самые преданные члены СС. После их смерти все кольца возвращаются к Гиммлеру, и он совершает над ними свои обряды, как будто мечтает завладеть душами подчиненных. И не исключено, что после этих событий прагматичный Вилли совсем иначе взглянул на свою работу с советской разведкой.

"Даже члены той же национал-социалистической партии и других пронацистских структур в душе, в общем-то, сомневались и были нонконформистами, и принимали участие в том же антигитлеровском сопротивлении. Вот для Лемана сотрудничество с советской разведкой было формой его сопротивления", - утверждает Олег Хлобустов.

В 35-м году Леман занимается контрразведкой на военных германских заводах. Брайтенбах без оглядки отправляет в Москву сведения о новых подводных лодках, строительстве завода по производству боевых отравляющих веществ. Он передает описания новых типов артиллерийских орудий, бронетехники, минометов.

"Количество им переданного исчисляется чемоданами, скажем так. И самое интересное, что Леман передал данные о 14 видах нового вооружения. Мне трудно говорить, что было самым полезным, но предположение все-таки я могу сделать: Леман понял, что там у него в стране где-то у него за спиной изготавливается ценнейшие и абсолютно новые, невиданные образцы ракетного вооружения", - утверждает Николай Долгополов.

Судьба делает Вилли, а значит, и советской разведке еще один подарок. По доносу гестапо арестовывает военного инженера Вернера фон Брауна. Леман решает помочь ему, а заодно использовать его знания в своих интересах.

"Гестапо был арестован немецкий инженер, непосредственно занимавшийся ракетной проблематикой. Леман решил его спасти, то есть сохранить ему жизнь, освободить, позволить ему возвратиться к профессиональной деятельности, используя его как информатора или делая вид, что он использует его как информатора", - говорит Олег Хлобустов.

Речь идет о разработке первых в мире реактивных снарядах, фактически будущих баллистических ракетах. Их чертежи благодаря Вилли Леману в середине 30-х лягут на стол наркома обороны СССР.

"Оказывается, что их разработка началась еще только в середине 35-го года. И уже тогда, в 35-м, Ворошилов об этом знал. Предпринял ли что-то нарком обороны, для того чтобы сделать нечто похожее у себя? Может быть, и да, потому что, как считается, начались работы над нашими "катюшами", - рассказывает Николай Долгополов.

Как же Леману это удается? Неужели его никто ни разу не заподозрил? Вилли хорошо знает свою работу: ловко уходит от слежки, никогда напрасно не рискует.

"Он же был профессионалом. А поскольку он работал в тайной полиции, то он знал методологию работы контрразведки, как от нее уходить. Но я скажу так: в довоенные годы наша агентура вообще очень хорошо держалась, провалов не было", - считает Леонид Млечин.

Добряк и балагур из гестапо

Несмотря на свою работу в гестапо, Леман слывет добряком и балагуром. В конце концов, он же не проводит допросы в подвалах. Его обитель – пыльная картотека. Дядюшка Вилли у всех на хорошем счету – пожилой человек, который честно зарабатывает свой хлеб.

Ну кто решится такого подсидеть? Но если Вилли так хитер, то куда он так таинственно исчезает еще в 39-м? По его досье выходит, что накануне войны Леман целый год загадочно молчит. Оказывается, у него просто нет связи с советской разведкой.

"Часть внешней советской разведки, как и разведки военной была истреблена. Сначала за дело взялся нарком Ягода, потом сменивший его железный нарком и палач Ежов, довершал дело Берия в меньшей степени, потому что уже не за кого ему было браться и некого убирать. Но, тем не менее, вышло так, что, к сожалению, Леман остался без связи. Никого не было в посольстве, кто бы с ним выходил на связь", - говорит Николай Долгополов.

Но дальше происходят удивительные вещи. В июне 41-го в почтовом ящике советской дипмиссии в Берлине находят загадочное письмо. Автор послания называет себя ценным агентом Москвы и просит возобновить связь. В Москве недоумевают, кто это может быть и, наконец, приходят к выводу: агент Брайтенбах.

"Он вышел на советское посольство, кстати, непонятно, каким образом оказалось его письмо в почте советского посольства, оно оказалось в НКВД, после чего с ним возобновили связь. Я думаю, с одной стороны, это говорит о том, что он был очень осторожен, что никаким образом немцы это не засекли, немецкая контрразведка", - рассказывает Александр Колпакиди.

Что же произошло за время, пока Вилли оставался без связи? Вилли решает уйти из гестапо. Его жена получила в наследство гостиницу, и в деньгах они больше не нуждаются. Но что-то Вилли останавливает. Ему почти 60, а что он сделал? Бросал людей в тюрьмы? Выполнял приказы безумного Гиммлера? И Леман пишет письмо, которое таинственным образом окажется в ящике советского посольства.

"И поскольку у него сложилась позиция активного неприятия фашизма, он уже искал возможность возобновления этой связи, чисто профессионально понимая, что он может быть полезен, что это работает на благо Германии, как он полагал", - утверждает Олег Хлобустов.

Что и говорить, шаг весьма рискованный. И вот однажды, возвращаясь с работы, Леман замечает за собой слежку. Вилли решается подойти и назвать пароль, необходимый для связи с советским агентом. Этим человеком оказывается русский разведчик Александр Коротков.

"Коротков говорил по-немецки, был обаятелен, молод, энергичен. И вот этот человек по фамилии Степанов был командирован на выставку в Берлине, и в 40-м году он сумел абсолютно неожиданно даже для себя восстановить связь с Леманом", - рассказывает Николай Долгополов.

Но Коротков вынужден покинуть Берлин. Тогда Центр решается на авантюру. Отныне Брайтенбах будет держать связь с сотрудниками посольства.

"С ним работали непосредственно люди из легальной разведки. Последним был Журавлев, который непосредственно с ним встречался, и никакого нелегала между ними не было. То есть надо сказать, что с годами ценность его возросла, а осторожность, которую проявляла Москва в работе с ним, по непонятным причинам уменьшилась. Это в результате его и погубило", - говорит Александр Колпакиди.

Боевая готовность

19 июня 1941 года Леман сообщает Журавлеву о войне, которая начнется утром 22-го. Отделы гестапо уже приведены в полную боевую готовность.

"Война с любой страной – это целый комплекс мероприятий. Естественно, что гестапо, которое, кстати сказать, имело филиал в виде так называемой тайной полевой полиции, естественно, тоже готовилась действовать на будущих советских оккупированных территориях. И естественно, что рано или поздно высший командный состав этих служб должен был быть ориентирован на том, что уже завтра", - считает историк Михаил Мельтюхов.

Но поверят ли Леману в далекой Москве? События июня 41-го представляют главный научный интерес для доктора исторических наук Михаила Мельтюхова. По его данным, за день до встречи Лемана с Журавлевым приказ Гитлера о начале войны с СССР был доведен до всех войск Вермахта.

"Германское командование доводит приказ до сведения командного состава своих частей. Я так понимаю, что аналогично тому, что потом было сделано и в гестапо. То есть понятно, почему он именно в это время узнал", - утверждает Михаил Мельтюхов.

1941 г. Фото: ТАСС/Валерия Христофорова и Борис Кавашкин

Вскоре Леман снова останется без связи. Советская дипмиссия покинет Берлин одновременно с взрывом первого снаряда Великой Отечественной.

"И опять-таки, возвращаясь к последней встрече с Брайтенбахом, он чувствовал, что он человек очень удрученный, в завершение он пожал руку нашему разведчику, сказал: "Мужайтесь, товарищ, держитесь". Слово "товарищ" впервые от него прозвучало, то есть он фактически выбрал для себя ту сторону, на которой он будет стоять", - говорит Олег Хлобустов.

Отныне связываться с Леманом можно будет только через агентов-нелегалов. В 42-м году по заданию Разведуправления в Берлин тайно прибывают два советских агента. Это немецкие антифашисты Альберт Хеслер и Роберт Барт.

Они должны выйти на связь с подпольным движением сопротивления, а заодно возобновить контакт с Леманом. Неожиданно Роберт Барт узнает, что его жена находится в одной из берлинских клиник. Тревога за любимого человека заставляет его забыть об осторожности. Между тем, за его женой наблюдают десятки глаз.

"Все жены пленных ли, убитых ли солдат, пропавших ли без вести, неважно, да и жены просто солдат, которые находились на фронте, они находились в системе очень большой, запутанной системе социальной опеки, то есть о них заботилось бесконечное количество организаций", - объясняет Константин Залесский.

Барт, который в свое время дезертировал с фронта и перешел на сторону Красной Армии, не может этого не знать. Он будет арестован, как только перешагнет порог больничной палаты. К несчастью, Роберт знает о Лемане. Жизнь Брайтенбаха висит на волоске. Но что, если Вилли почувствовал неладное и все-таки успел сбежать?

Николай Долгополов сделал невероятное открытие. Оказывается, у Лемана был поддельный паспорт, которым он мог воспользоваться в случае опасности. Более того, Долгополов лично знал человека, который изготовил эти документы.

"Тут я хочу обратиться к светлой памяти своего доброго, хорошего знакомого Павла Громушкина. Этот человек, может быть, не так известен широкому кругу читателей и зрителей, а вот людям узкого круга он весьма хорошо известен. Павел Анатольевич был лучшим изготовителем паспортов, документов. Любого, всего и каждого разведчика, отправлявшегося куда-то вдаль, готовил Павел Громушкин. И вот этот Павел Громушкин сделал паспорта для неведомого Вилли Лемана, конечно, на другие фамилии", - рассказывает Николай Долгополов.

Конец борца

Но неужели Брайтенбах действительно сбежал, бросив жену на произвол судьбы? В конце войны в руинах штаб-квартиры гестапо обнаруживают документы, в которых говорится об аресте Лемана. Причины его не указаны. Но как же гестапо удалось разоблачить советского агента? Здесь судьба Вилли оказывается тесно сплетенной с судьбами антифашистов Хеслера и Барта, которым было поручено возобновить связь с ценным агентом.

"Если Хеслер выдержал, не понимаю, каким образом, все пытки, все издевательства, все мучения и так и не сказал ни слова, то второй парашютист, второй человек, высланный на связь с Красной капеллой, не выдержал", - говорит Николай Долгополов.

Гестапо угрожает жене и ребенку Роберта Барта, и он соглашается начать с Москвой радиоигру. Однако Леман еще может быть спасен. С первой радиопередачей Барт передает тайный сигнал о том, что он работает под нажимом. Но Москва почему-то его не принимает. И в ответной радиограмме гестапо получает пароль для связи с Леманом.

"По его данным, он сообщил по радиостанции в Москву, что он работает под контролем противника, то есть ему нельзя в полной степени верить, с ним можно только вести оперативную игру, выгодную советской разведке. Но Москва, к сожалению, этот сигнал не поняла и не придала этому значения. После этого были переданы ему условия связи с Брайтенбахом", - утверждает Олег Хлобустов.

Лауреат литературной премии Службы внешней разведки РФ Николай Долгополов на презентации своей книги "Абель - Фишер" из серии "ЖЗЛ". Фото: ТАСС/Станислав Красильников

Итак, что же случилось с Вилли? Ночью в канун Рождества 42-го года под давлением гестапо Барт выходит на связь с Леманом и приглашает его на встречу. Тот говорит жене, что его вызвали на службу, и встречается с Робертом. Они обмениваются паролями, и в ту же секунду Брайтенбах арестован.

"Это называется провокация, но в данном случае гестапо не являлось судебным органом. Оно не собиралось передавать дело Лемана в суд, и поэтому в доказательной базе не было необходимости", - объясняет Константин Залесский.

Какими были последние дни и минуты жизни Вилли Лемана? Этого мы никогда не узнаем. Опасаясь потерять свою должность, новый шеф гестапо Генрих Мюллер уничтожает все документы, связанные с Вилли. Но догадаться о том, как погиб ценный советский агент, нетрудно. Свои последние дни он проведет в тюрьме Плетцензее, печально известной темнице для смертников.

"Он прекрасно знал, что выхода из тюрьмы Плётцензее нет. Это была тюрьма смертников, и единственное, что могло его, скажем, спасти, это, может быть, сердечный приступ, попытка вынудить людей, которые его допрашивают, применить оружие, потому что погибнуть от пули было все равно лучше", - считает Николай Долгополов.

Удалось ли Брайтенбаху вызывать на себя пулю, остается только надеяться. Большинство узников тюрьмы заканчивали свою жизнь на дыбе. Их прах закапывали на тюремном дворе.

Спустя 18 лет в квартиру Маргарет Леман позвонит человек. Он отдаст вдове Лемана золотые часы с надписью "От советских друзей". Сам же Вилли получил другую награду – память о нем, как о человеке, который бросил вызов гестапо.

Вильгельм Леман – человек, 12 лет противостоявший всей немецкой контрразведке.
Фото предоставлено автором

В середине июня 1945 года, когда еще дымились развалины Берлина, в скромную квартиру Маргарет Леман позвонил симпатичный молодой человек. Услыхав звонок, она открыла дверь. Незнакомец, назвавшийся Александром Эрдбергом, спросил, может ли он поговорить со своим другом Вилли, с которым они встречались до войны, но затем их пути разошлись. В ответ Маргарет залилась слезами. Справившись с волнением, она сказала, что ее муж погиб в декабре 1942 года. От него остались лишь урна с прахом и личные вещи. Никаких подробностей гибели мужа она не знает.

Посетитель, говоривший по-немецки с приятным австрийским акцентом, был резидентом советской внешней разведки в Германии Александром Коротковым, который работал в Берлине в начале 1940-х годов. Сразу же после окончания войны по поручению руководства он предпринял энергичные меры по установлению судьбы ценных и надежных агентов НКВД, связь с которыми была утрачена в годы военного лихолетья. Одним из таких источников был Брайтенбах – со времени создания в апреле 1933 года тайной государственной полиции Германии (гестапо) являвшийся сотрудником этого учреждения. Его настоящее имя было Вильгельм Леман.

ПОЛИЦЕЙСКИЙ КАЙЗЕРА

В 1884 году в семье скромного школьного учителя Густава Лемана, проживавшей в пригороде Лейпцига, родился сын, которого при крещении назвали Вильгельмом в честь наследника престола, будущего императора Германии Вильгельма II.

Отец Вилли, подобно тысячам других своих собратьев по профессии, был небогатым человеком и не смог дать сыну должного образования. Окончив школу, Вилли стал учиться на столяра. Когда юноше исполнилось 17 лет, он поступил добровольцем в Военно-морской флот Германии, где прослужил в общей сложности 12 лет. На борту военного корабля немецкой эскадры ему довелось в мае 1905 года наблюдать у острова Цусима русско-японское морское сражение, в котором русские моряки проявили отвагу и героизм в борьбе с превосходящими силами противника. Мужество русских моряков произвело на Вилли неизгладимое впечатление. С тех пор он проникся глубоким уважением к России и к русским вообще.

Демобилизовавшись из армии в 1913 году, Вилли приехал в Берлин. Он поселился в дешевом пансионате и стал посещать собрания «Союза африканцев», в который входили участники колониальных войн Германии на африканском континенте. Крейсер «Штайн», на котором служил Леман, поддерживал операции германских сухопутных сил в Африке. На одном из таких собраний Вилли повстречал своего старого друга Эрнста Кура, который к тому времени работал в берлинской тайной политической полиции. По его протекции Леман в 1913 году был принят на работу в полицию патрульным полицейским. Через год он был зачислен в контрразведывательное отделение (абвер) полицай-президиума города Берлина на должность помощника начальника канцелярии. Так как Леман являлся сотрудником тайной политической полиции, то в действующую армию он не призывался.

В мае 1918 года в Берлине было открыто Полномочное представительство РСФСР, за сотрудниками которого вело наблюдение контрразведывательное отделение Лемана. Октябрьская революция 1917 года пользовалась сочувствием в Германии, поэтому сотрудники этого отделения особого рвения в слежке за «красными дипломатами» не проявляли.

4 ноября 1918 года в Германии вспыхнула революция, свергшая с престола кайзера Вильгельма II. Началась она восстанием моряков в Киле. Берлинскую полицию охватила эйфория свободы. Стихийно образовался Комитет чиновников полиции, председателем общего собрания которого как бывший военный моряк стал Вилли Леман. Ему было поручено заниматься делами германского флота. В этот период он подружился с председателем Совета солдатских и матросских депутатов Отто Штройбелем, с которым они когда-то служили на одном корабле.

В апреле 1920 года власти Германии воссоздали тайную политическую полицию, и Леман с Куром вернулись в свое контрразведывательное отделение. Для дальнейшего роста по службе Леману было необходимо сдать «экзамен на чин», и он вместе с другими сотрудниками отделения стал усиленно к нему готовиться. Однако острый приступ диабета приковал Вилли к постели, и экзамен был отложен. Отдавая должное опыту и организаторским способностям Лемана, руководство полицай-президиума назначило его исполняющим обязанности начальника канцелярии отделения, которое занималось слежкой за иностранными диппредставительствами. Здесь через руки Лемана проходила вся переписка относительно разведывательной деятельности иностранных представительств. По существу, он руководил контрразведывательным отделением полицай-президиума Берлина.

В 1927 году начальником отделения был назначен Вильгельм Абдт, опытный военный разведчик, владевший русским и польским языками. Вилли Леман понял, что у него нет шансов получить повышение по службе, поэтому он выбрал для работы спокойное место в картотеке отделения, в которой сосредоточивались все сведения на сотрудников иностранных посольств, по той или иной причине попавших в поле зрения полицай-президиума Берлина.

ОПЕРАТИВНЫЙ ПСЕВДОНИМ БРАЙТЕНБАХ

За годы работы в тайной политической полиции Германии Вилли Леман разочаровался в политике правящей элиты страны. Он внимательно изучил имеющиеся в ней материалы на советских представителей в Германии и пришел к выводу о том, что в чистом виде никакой подрывной деятельностью в отношении его страны они не занимаются. И Леман решил предложить свои услуги советской внешней разведке.

Следует отметить, что Вилли Леман не сразу решился на этот шаг. Первоначально в марте 1929 года по его предложению советское полпредство посетил Эрнст Кур, оказавшийся к тому времени безработным, но не утративший кое-каких связей в берлинской полиции. После беседы с Куром одного из сотрудников резидентуры ИНО ОГПУ Центр пришел к выводу о целесообразности его вербовки на материальной основе. Новоиспеченному агенту был присвоен оперативный индекс А-70. Планировалось использовать его для сбора сведений о лицах, попадавших в поле зрения советской разведки. Ежемесячно А-70 выплачивалось денежное вознаграждение в зависимости от качества информации.

Однако, для того чтобы найти ответы на вопросы своего куратора о лицах, интересующих советскую разведку, Кур все чаще стал прибегать к услугам Лемана, которого такое положение вещей стало все больше тяготить. К тому же, получив вознаграждение от советских друзей, Эрнст любил устраивать пирушки в ресторане, сорить деньгами, угощать всех подряд. Подобные места были полны полицейских осведомителей, которые могли заинтересоваться, откуда у безработного такие большие деньги, и установить за ним слежку. Это неизбежно вывело бы берлинскую криминальную полицию на самого Вилли, и он решил самостоятельно установить контакт с советскими представителями. В свою очередь, контакт Кура с Леманом также весьма заинтересовал резидентуру ИНО

ОГПУ в Берлине. Центром было принято решение выйти непосредственно на Лемана и выяснить возможность его привлечения к работе с советской разведкой.

Берлинская резидентура присвоила Вилли Леману оперативный индекс А-201 и начала его активную разработку.

7 сентября 1929 года руководитель советской внешней разведки Меер Абрамович Трилиссер направил в берлинскую резидентуру шифрованную телеграмму, в которой, в частности, указывал:

«Ваш новый источник А-201 нас очень заинтересовал. Единственное наше опасение заключается в том, что вы забрались в одно из самых опасных мест, где малейшая неосторожность со стороны А-201 или А-70 может привести к многочисленным бедам. Считаем необходимым проработать вопрос о специальных условиях связи с А-201».

Эти рекомендации Центра были приняты к немедленному исполнению берлинской резидентурой. Вилли Леман, получивший оперативный псевдоним Брайтенбах, был передан на связь нелегальной резидентуре, которую возглавлял разведчик-нелегал Эрих Такке.

ВАЖНЫЙ ИСТОЧНИК ИНФОРМАЦИИ

С 1930 года в задачи Лемана-Брайтенбаха по работе в контрразведывательном подразделении полицай-президиума Берлина входила разработка персонала Полпредства СССР и борьба с советской экономической разведкой в стране. Поступавшая от агента информация позволяла резидентуре ИНО ОГПУ быть в курсе планов германской контрразведки и принимать меры с целью предотвращения провалов оперработников и находящихся у них на связи источников.

С целью повышения качества конспирации в работе с Брайтенбахом в начале 1931 года Центр принял решение подключить к руководству агентом другого разведчика-нелегала – Карла Силли, обладавшего большим опытом подпольной работы. Учитывая важность источника и получаемой от него информации, в дальнейшем планировалось передать его на связь опытному разведчику-нелегалу Василию Зарубину, который работал в то время во Франции и должен был специально переместиться в Германию. Чтобы исключить возможность провала источника, принимается решение отвести от него Эрнста Кура и использовать агента самостоятельно. В дальнейшем, когда Брайтенбах «стал работать в гестапо, его друг был переведен в Швецию, где на средства советской разведки содержал небольшой магазин, служивший европейским резидентурам ОГПУ в качестве «почтового ящика».

Обстановка в Германии осложнялась. Нацисты открыто рвались к власти. Брайтенбах был знаком со многими видными бонзами нацистской партии, включая руководителя ее штурмовых отрядов Эрнста Рема. После прихода Гитлера к власти в феврале 1933 года Брайтенбах по рекомендации Германа Геринга, в ту пору премьер-министра правительства Пруссии, был переведен на работу в гестапо. В мае 1934 года он вступил в ряды СС. 30 июня того же года, как доверенное лицо Геринга, Брайтенбах принимал участие в операции «Ночь длинных ножей» по ликвидации Эрнста Рема и других руководителей штурмовиков.

В 1935 году по инициативе Геринга началась чистка гестапо от «неблагонадежных элементов». Под подозрение попал и Леман, которому припомнили его связь с Отто Штройбелем. Однако разведчику благодаря хорошим служебным характеристикам удалось сохранить свой пост. (Кроме того, к тому времени Штройбель перешел на позиции нацизма и являлся заместителем Геббельса в министерстве пропаганды.)

Из гестапо увольнялись старые кадры политической полиции. Нацисты считали, что все они заражены «духом либерализма» Веймарской Республики. Брайтенбах, по понятиям нацистов, также принадлежал к «старой гвардии». Однако он был оставлен в гестапо, поскольку руководящих постов в криминальной полиции не занимал, много лет работал против советских учреждений в Германии, что приравнивалось руководством к борьбе против коммунизма. Кроме того, сослуживцы уважали его за опыт и спокойный нрав.

В результате чисток полицейских органов Пруссии вся тайная полиция страны, включая гестапо, была поставлена под контроль Гиммлера. Отделы политической полиции в землях Германии, в том числе тайная политическая полиция Пруссии, были слиты в единую тайную полицию Третьего рейха, начальником которой стал Рейнхард Гейдрих, одновременно являвшийся начальником Службы безопасности (СД) нацистской партии. С собой в Берлин он взял из Мюнхена около 40 наиболее квалифицированных криминалистов.

По инициативе Гейдриха ведущим отделом в гестапо стал второй отдел, занимавшийся борьбой с «внутренними врагами» рейха, который он сам и возглавил. Брайтенбах работал в третьем, контрразведывательном, отделе.

В декабре 1933 года Брайтенбах был передан на связь Василию Зарубину, который специально для этого прибыл в Германию по американскому паспорту в качестве представителя одной из американских кинокомпаний. Постоянный контакт с Брайтенбахом Зарубин установил в июле 1934 года. От агента были получены подробные сведения о структуре и кадровом составе IV управления РСХА (управления имперской безопасности), его операциях, деятельности гестапо и абвера (военной разведки), военном строительстве в Германии, планах и намерениях Гитлера в отношении соседних стран. Такая информация представляла в то время особый интерес.

Новым важным этапом в работе с Леманом стало его перемещение в отдел гестапо, курировавший вопросы контрразведывательного обеспечения оборонной промышленности и военного строительства Германии. По времени это совпало с созданием и первыми испытаниями ракет немецкого ученого Вернера фон Брауна, которые проходили в 1934 году недалеко от Берлина. Именно благодаря Леману-Брайтенбаху в Москве узнали о стартах ракет «Макс» и «Мориц», на базе которых были позже созданы ракеты дальнего действия Фау-1 и Фау-2.

В конце 1935 года Брайтенбах лично присутствовал на испытании первой германской ракеты на жидком топливе Фау-1 на полигоне в Пенемюнде. Кстати, уже в 1940 году ракеты этого класса использовались для бомбардировки территории Великобритании. Брайтенбах составил подробный отчет об испытаниях ракеты и передал в резидентуру ее описание. На основании этих сведений советская внешняя разведка подготовила 17 декабря 1935 года для доклада Сталину и наркому обороны Ворошилову анализ состояния ракетостроения в Германии.

Помимо вопросов, связанных с ракетостроением, информация, поступавшая от Брайтенбаха в этот период, касалась, в частности, программ гитлеровцев по строительству подводных лодок и бронированных автомобилей, а также данных о выпуске новых противогазов и производстве синтетического бензина.

Безусловно, у нелегала Зарубина были и другие источники информации. Однако Вилли Леман оставался наиболее важным звеном его нелегальной сети. На протяжении долгих 12 лет активного сотрудничества с советской разведкой он, рискуя жизнью, сообщал в московский Центр исключительно ценные сведения о развитии и укреплении фашистского режима, о его масштабных приготовлениях к установлению мирового господства, об активном наращивании военного потенциала и новейших технических разработках. Достоянием советской разведки становилась и важная информация о структуре немецких спецслужб, их кадровом составе, методах работы.

Брайтенбах являлся «щитом» советской разведки в Германии. О всех акциях гестапо, возможных арестах и провокациях в отношении советских представителей, «легальных» и нелегальных разведчиков он своевременно предупреждал советскую разведку, которая в течение всего этого времени не знала провалов. Он регулярно информировал Зарубина о всех изменениях оперативной обстановки в стране, намечаемых политических акциях, закулисной борьбе в нацистской верхушке.

Следует подчеркнуть, что Брайтенбах не только предупреждал советскую разведку о планировавшихся провокациях гестапо. Используя свои возможности в этом учреждении, он стремился привлечь внимание резидентуры к деятельности польских спецслужб в Германии. В 1934 году гестапо арестовало видного польского разведчика Юрека фон Сосновского, который занимался активной вербовочной работой в важнейших ведомствах Третьего рейха. Так, Сосновскому удалось завербовать шифровальщика Генштаба, а также машинистку из личной канцелярии Альфреда Розенберга – идеолога нацизма и будущего рейхсминистра по Восточным территориям. «Свои люди» были у него и в Главном управлении имперской безопасности. В дальнейшем, находясь в командировке в Москве, Сосновский был завербован советской разведкой.

Необходимо отметить, что вопросы безопасности в работе с Брайтенбахом постоянно находились в центре внимания как резидентуры, так и Москвы. По просьбе Зарубина в Центре для источника был изготовлен паспорт на чужое имя, в который была вклеена его фотография. На случай возникновения опасности с агентом была отработана подробная схема его выезда за пределы Германии. Одновременно были введены условные сигналы для извещения резидентуры на случай, если гестапо подготовит внезапный налет на советское полпредство либо запланирует арест кого-нибудь из его сотрудников.

Центр также потребовал от нелегальной резидентуры соблюдения максимальной осторожности при организации связи с источником. Это было вызвано как общим обострением обстановки в стране в связи с оккупацией Гитлером Рейнской области, так и ухудшением состояния здоровья самого Брайтенбаха, страдавшего на почве диабета острыми почечными коликами. Иногда приступы недуга приводили даже к потере сознания. На сообщение Зарубина о серьезной болезни Брайтенбаха Центр отреагировал срочной шифртелеграммой. В ней подчеркивалось, что если лечение потребует больших денежных затрат, необходимо помочь источнику материально, предварительно отработав с ним легенду получения денег. Помогло широко известное увлечение Брайтенбаха бегами. Однажды на ипподроме после очередного заезда Брайтенбах заявил в своем окружении о довольно крупном выигрыше. При этом в разговоре со своими знакомыми он подчеркнул, что теперь сможет себе позволить обратиться к дорогому врачу. Дальнейшее развитие болезни удалось предотвратить, а отношения Брайтенбаха с разведчиком стали еще доверительнее. Однако впереди Брайтенбаха ждали новые испытания.

В 1936 году нашего источника вызвали на допрос в гестапо и стали интересоваться его связями в советском торгпредстве. Брайтенбах ответил, что по роду службы занимается делами только советского полпредства, к торгпредству отношения не имеет и никого в нем не знает. В ходе дальнейшего разбирательства выяснилось, что речь шла об однофамильце агента, которого оклеветала на почве ревности его любовница. Она была арестована гестапо. Все подозрения в отношении Брайтенбаха отпали после ее интенсивного допроса.

Общаясь с ведущими сотрудниками гестапо, Брайтенбах сумел составить и передать Зарубину подробные характеристики на Генриха Мюллера, Вальтера Шелленберга, Генриха Гиммлера, Рейнхарда Гейдриха и других руководителей немецких спецслужб. А о доверии к агенту со стороны нацистского руководства говорит, например, такой факт: по случаю Нового 1937 года Леман получил в торжественной обстановке в числе четырех лучших сотрудников гестапо портрет Адольфа Гитлера с его автографом в серебряной рамке.

Летом 1936 года Брайтенбаху руководством гестапо было также поручено контрразведывательное обеспечение ряда дополнительных направлений военной промышленности страны. От источника стали поступать важные сведения, касающиеся развития военной промышленности Германии: о закладке на ее верфях сразу более семи десятков подводных лодок различного класса и о создании засекреченного завода по производству боевых отравляющих веществ. Агент передал Зарубину копию секретной инструкции, в которой перечислялись 14 видов новейшего вооружения, находившихся в стадии изготовления или проектирования. Он также добыл копию секретного доклада «Об организации национальной обороны Германии». Все эти материалы позволяли советскому руководству объективно оценивать ударную мощь вермахта.

О ВАЖНОСТИ СВЯЗИ

В 1937 году сотрудничество Зарубина с Брайтенбахом прекратилось. В СССР начались репрессии против чекистов. По распоряжению наркома госбезопасности Ежова оперработник был отозван в Москву. Перед отъездом Зарубин проинструктировал агента о поддержании связи с Центром. К счастью, оперработник избежал репрессий и в дальнейшем успешно работал в США и в Центре, стал генералам. Но в Берлин он уже больше не вернулся.

Вакханалия репрессий против кадровых разведчиков фактически парализовала всю деятельность советской разведки в конце 1930-х годов. Отразилось это и на работе с Брайтенбахом. В берлинской «легальной» резидентуре остался к тому времени единственный сотрудник – Александр Агаянц, который, несмотря на огромную загруженность, стал встречаться с источником. Оставшись без опытного куратора, Брайтенбах действовал на свой страх и риск, добывая сведения, которые, по его мнению, могли бы представить интерес для советской разведки. В одном из писем в Центр агент писал: «У меня нет никакого повода для беспокойства. Я уверен, что друзья знают, что здесь все делается добросовестно, все, что можно сделать. Пока в приезде ко мне нет особой срочности. Если понадобится, я сообщу».

Однако постепенно энтузиазм Брайтенбаха стал угасать. Гитлер готовил аншлюс Австрии, на очереди был «Мюнхенский сговор» по расчленению Чехословакии. Брайтенбах располагал совершенно секретной, упреждающей информацией на этот счет, которая, несомненно, могла бы представить первоочередной интерес для советского руководства. Тем не менее в столь драматический период истории он остался практически без связи с советской разведкой. К тому времени он сотрудничал с ней по идейным соображениям. Материальная сторона дела его мало интересовала, так как его жена Маргарет получила в наследство гостиницу, приносившую неплохой доход. Конечно, от материального вознаграждения он не отказывался, поскольку, как и любой немец, считал, что всякий труд должен оплачиваться. Но не это было главным в его сотрудничестве с советской разведкой. Работая в гестапо и имея по службе доступ к высшим секретам рейха, Брайтенбах видел, куда может завести немецкий народ гитлеровское руководство, готовившее новую мировую войну.

В конце ноября 1938 года состоялась последняя встреча Агаянца с Брайтенбахом. В начале декабря оперработник был госпитализирован и вскоре скончался в больнице во время хирургической операции.

Брайтенбах остался без связи с Центром. Обеспокоенный таким положением дела, он в июне 1940 года опустил в почтовый ящик советского полпредства письмо, адресованное «военному атташе или его заместителю». В письме агент предлагал немедленно восстановить с ним оперативную связь. «Если этого не произойдет, – писал он, – то моя работа в гестапо потеряет всякий смысл». Однако пауза продолжалась до сентября, когда с источником встретился Александр Коротков, приехавший незадолго до этого в Берлин в качестве заместителя резидента НКВД.

9 сентября 1940 года в резидентуру поступило указание лично наркома Берии, в котором подчеркивалось: «Никаких специальных заданий Брайтенбаху давать не следует. Нужно брать пока все, что находится в непосредственных его возможностях, и, кроме того, все, что он будет знать о работе различных разведок против СССР, в виде документов и личных докладов источника». Непосредственным куратором источника стал молодой сотрудник резидентуры Борис Журавлев, незадолго до этого прибывший в Берлин после окончания Школы особого назначения, готовившей кадры для разведки.

Получив от источника материалы, он фотографировал их и возвращал на следующее утро, до выхода агента на службу. От Брайтенбаха стало поступать большое количество материалов, свидетельствовавших о подготовке Германии к войне против Советского Союза. Так, в марте 1941 года он доложил, что в абвере в срочном порядке расширили подразделение, занимающееся ведением разведывательной работы против СССР. Оно получило название «Генеральная команда III – Берлин». Начальник этого подразделения лично подбирал кандидатов на открывшиеся вакансии.

На встрече 28 мая агент проинформировал Журавлева, что ему приказано срочно составить график круглосуточного дежурства сотрудников его подразделения. А 19 июня, вызвав оперработника на экстренную встречу, Брайтенбах сообщил, что в гестапо поступил текст секретного приказа Гитлера немецким войскам, размещенным вдоль советской границы. В нем предписывалось начать военные действия против СССР после 3 часов утра 22 июня.

Утром 22 июня 1941 года здание советского посольства на Унтер-ден-Линден в центре Берлина было блокировано сотрудниками гестапо. Связь с Вилли Леманом была утрачена навсегда.

ТРАГИЧЕСКИЙ ФИНАЛ

В конце войны резидентом НКВД в Германии был назначен Александр Коротков. Сотрудникам его резидентуры руководством разведки было дано задание выяснить судьбу ее предвоенных источников, в том числе активных участников антифашистской организации «Красная капелла», героически погибших от рук гитлеровских палачей.

Разбирая документы в руинах штаб-квартиры гестапо на Принц-Альбрехтштрассе, 8, один из сотрудников обнаружил обгоревшую учетную карточку на Вильгельма Лемана, на которой была сделана пометка о том, что он был арестован гестапо в декабре 1942 года. Причины ареста не указывались. Эта учетная карточка вместе с другими трофейными документами была направлена в Центр. В Москве быстро установили, что казненный сотрудник гестапо был агентом НКВД Брайтенбахом.

В дальнейшем советской внешней разведке удалось восстановить картину гибели одного из ее наиболее ценных источников. Дело было так.

В мае 1942 года для восстановления связи с Брайтенбахом и продолжения работы с ним в Берлин был заброшен агент советской разведки Бек (немецкий коммунист Роберт Барт, добровольно сдавшийся в советский плен). Вскоре гестапо напало на след Бека и арестовало его. На допросах под пытками Бек выдал гестапо условия явки с Брайтенбахом и известные ему установочные данные на него. Об измене в собственном доме гестаповцы доложили своему шефу Генриху Мюллеру. В канун Рождества 1942 года Брайтенбах был срочно вызван на службу, откуда уже не вернулся.

Его арест и ликвидацию гестаповцы осуществили тайно, чтобы избежать публичного скандала: о том, что в гестапо долгие годы работал советский агент, Гиммлер и Мюллер не осмелились доложить Гитлеру. В служебном вестнике гестапо было помещено извещение о том, что «криминальный инспектор Вилли Леман в декабре 1942 года отдал свою жизнь за фюрера и рейх». Так трагически погиб один из лучших агентов советской разведки, который долгие годы самоотверженно, с огромным риском для своей жизни честно информировал нас о подготавливаемой фашистами войне против нашей страны.

Вилли Леман не был коммунистом, но он симпатизировал России, ее народу. Его жизнь, его вклад в общую Победу над фашизмом заслуживают признания и благодарной памяти.