Гордая царица, не пожелавшая встать на путь предательства, поставила грозному царю условие: выстроить за неделю башню, такую же стройную и высокую, как она. Семь суток без отдыха трудились мастера, возводя каждый день по ярусу. Когда башня была готова, поднялась на нее неприступная Сююибике, взглянула в последний раз на родимые края да и бросилась с вершины на острые камни, лежавшие у подножия башни. С тех пор и носит башня имя великой казанской царицы.
Так из сезона в сезон сообщают казанские экскурсоводы одну из красивый легенд приезжающим в город туристам.
Туманны и разноречивы предания о казанской ханше Сююмбике. И все же попытаемся шаг за шагом документально проследить ее судьбу, ставшую центром ожесточенных дипломатических баталий между Иоанном IV Грозным и ногайскими мурзами, родственниками Сююмбике.
Посаженный на казанский престол при поддержке Москвы хан Джан-Али многим был обязан великому князю Василию III. Поэтому, в порядке тогдашних традиций, в июне 1533 года в Москву прибыло посольство из Казани, уполномоченное просить Василия III, чтобы он дал волю Джан-Али «...у Юсуф мурзы Нагайскаго женитися», великий князь возражал: «...Яналея царя брата и сына своего пожаловал, на ту волю дал и ослободил ему у Юсуф мурзы дочерь за собя взяти того ради, чтобы земля Казанская в упокое была...» - гласит Львовская летопись.
Этот брак дочери ногайского мурзы не принес ей счастья. Что, впрочем, традиционно для династийных браков. В сентябре 1535 года русский посол в ногаях между прочим писал в донесении московскому князю, что «к Ючюфу, Государь, ис Казани дочь присылала Яналеева Царица. Сказывают, Государь, Яналей Царя с Казани сослали, а дочерь его ему отдали». Личная жизнь Сююмбике переплелась с политическими амбициями московских и ногайских правителей.
И со своим вторым мужем, ханом Сафа-Гиреем, наша героиня была не особо счастлива. Иван Грозный вспоминал знакомство Сююмбике с Сафа-Гиреем, который «...Яналея Царя убил, а дочерь твою (письмо адресовано Юсуфу - С.Г.) взял, и многую ей соромоту учинил как писати непригоже», нимало не щадя отцовских чувств мурзы. А ведь тот с тревогой писал русскому царю, о событиях 1535 года, когда Сафа-Гирей сверг с престола Джан-Али, что казанцы «...твоего друга и брата, и нашего зятя Яналия Царя убили, а дочерь мою за Сафакирея Царя дали», в том же послании лета 1549 года Юсуф предложил свой вариант устройства личной жизни уже вторично к тому времени овдовевшей Сююмбике. «А и ныне хотим с Шигалием (то есть Шах-Али - С.Г.) Царем в дружбе и в свойстве быти и дочерь свою хотим за него дати». Тогда брак Шах-Али, брата Джан-Али, не состоялся. Любопытно, как пишет о тех же событиях осени 1535 года брат Сююмбике, Исмаил: «Да ещо брата нашего Яналия Царя убил, да сестру нашу в полон (плен - С.Г.) за себя взял. Таков он (Сафа-Гирей - С.Г.) нам недруг», - ненавистью дышат строки из письма Грозному летом 1551 года.
В своем послании Исмаил рассказал и о том, что после изгнания Сафа-Гирея из Казани в начале 1546 года, когда на престол вторично был посажен московскими воеводами Шах-Али, то «...царицы (то есть жены Сафа-Гирея С.Г.) у нас в Мангитех (ногаях - С.Г.) зимовали». Сафа-Гирей и в этот раз показал свой нрав, продолжает Исмаил: «И на другое лето Сафа-Гирей Царь к отцу нашему к Юсуфу Князю и к нам прислал, чтобы дей Юнус мирза (брат Исмаила - С.Г.) Царицы привел ко мне... и в то время отец наш и дяди наши ходили к Астрахани, и без отца своего ведома Царици к нему повез. И Сафа-гирей Царь и все его Крымцы как взяли Царицы в свои руки, отцу нашему и нам свою роту (клятву - С.Г.) и правду изменили...»
С 1549 года, после смерти Сафа-Гирея, казанским ханом стал его сын от Сююмбике Утямышь-Гирей, двухлетний ребенок.
И Юсуф с понятной гордостью пишет Ивану Грозному: «А ныне в Казани дочь моя, и племя мне тамо есть».
Последняя глава в биографии Сююмбике связана с ее третьим и последним мужем - Шах-Али. Первоначально, после выдачи ханши русскому царю казанцами в августе 1551 года, Шах-Али не собирался брать ее в жены. Рассказывая подробности запутанного дела, Иоанн IV в феврале 1552 года писал ногайскому мурзе: «А Сафагиреев Царев Утемешь Кирей Царь за отца своего грубость ныне у нас на Москве. А мати ево Сююнбек Царица к нам же приехала, а Шигалей Царь у себя ее держати не захотел. И мы тебя для дочерь твою Сююнбек Царицу пожаловали великим своим жалованьем, платьем и ествою издоволили, и сына ее Утемешь Кирея Царя ей же кормити дали. И вперед хотим ее за Шигалеем Царем учинити. А Утемешь Кирея Царя как подростёт, и мы ево хотим тогды юртом (владением - С.Г,) устроити. А по Сафакирееве Цареве грубости и Сююнбек Царице с сыном в таком нашем жалованье непригоже было быть».
Шах-Али пришлось изменить свое решение не без нажима Ивана IV. В одном из официальных документов царской канцелярии за 1551 год сохранилась запись: «Тово же году как государевы воеводы... привезли к Москве к государю ис Казани казансково молодово царя Утемиш-Гирея и с матерью, и государь... казансково Царя Утемиш-Гирея крестил, а во крещенье имя ему дал Олександр, а матерь ево государь не крестил и отпустил в Касимов и дал ее за царя Шиголея». Из летописей мы знаем, что сына Сююмбике крестили 8 января 1553 года, после, чего Иван Грозный велел Утемышь-Гирею, теперь уже Александру, «...жити у собя в царьском своем дому и повелел его учити грамоте, понеже юну ему сущу». Кстати, недолго он жил у русского царя: сын Сафа-Гирея и Сююмбике умер 11 июня 1566 года.
Принятое Грозным решение не устраивало братьев Сююмбике. В мае 1552 года Исмаил просит у царя отпустить сестру на родину, прямо заявляя: «А не с Шигалеем Царем я хочу быти в сватовстве и в братстве, а с тобою...» Ивану IV пришлось подробно объяснить Исмаилу суть этого деликатного вопроса.
«Прислал еси к нам просити Юсуфовы дочери Сююнбек Царицы, чтоб нам ее к вам отпустити. И мы ее хотели к вам отпустити И Шигапей Царь нам бил челом, что и Сююнбек Царица Юрт его, что была за братом ево за Еналеем Царем и по вашему закону пригоже за ним быти (имеется в виду право левирата, по которому вдова имеет право или даже обязана выйти замуж за брата покойного мужа - С.Г.). И мы вашу дружбу к себе попаметовали. Сююнбек Царицу полонянкою не захотели держати. Учинили есмя Царице добрую честь вас для, и дали ее за брата своего Шигалея Царя, а Отемишь Кирея Царя дали есмя ей же кормити».
А в письме к Юсуфу, видимо, для успокоения отца, к вышеупомянутым строкам русский царь добавил следующее: «А дочь твоя за него (Шах-Али - С.Г.) захотела же».
Последние известия о нашей героине относятся к началу 1554 года. Вновь ее имя присутствует в переписке ногаев с Иваном IV. Отбросив сантименты, Юруф, Исмаил и Юнус требуют вернуть им Сююмбике, держа заложниками русских послов. Тогда Грозный резко меняет тональность своих посланий и дает такую трактовку деятельности ханши в Казани: «И как Сафакирей Царь умер, и дочь твоя (из письма Юсуфу - С.Г.) содиначася (соединившись - С.Г.) и Крымци и с Казанцы многиелам грубости делали, и мы за те грубости сами к Казани ходили.» Или так, уже в письме Юнусу: «И тебе самому ведомо, дочь его (Юсуфа - С.Г.) Сююнбек сколко нам в Казани грубости учинила, и как нам ее бог в руки дал, и мы лихое позабыли отца для вашего дружбы и вас для».
Знаменитая история с якобы отрезанными ушами и носом находит объяснение в грамоте Ивана Грозного Шах-Али от 30 января 1554 года. Царь изумлен: «Сказали де Юсуфу Князю будто ты брат наш по нашему слову Сююнбек Царицу казнил,.нос ей срезал, и поруганье великое учиня убил ее до смерти.
И того для дей Юсуф Князь на нас гнева отца, послов и гостей (купцов - С.Г.) к нам не посылает», и что по другим достоверным данным «Сююнбек царицына мать сама ему (информатору царя - С.Г.) говорила, что дочь ее казнена». Для того чтобы развеять неприятные слухи, Иван IV рекомендует Шах-Али принять у себя в Касимове специального посла Юнуса, «...да VI у Царицы бы еси у своей у Сююнбек веле им быти, чтоб они ее видели...» И далее самое интересное: «А будет Сююнбек Царице пригоже от себя к отцу и к матери своей послати грамоты о своем здоровье известити и о их здоровье вспросити, и ты бы ей велел послати грамоты, каковым пригоже быти да поминок (подарков - С.Г.) что пригоже. А каковы грамоты Сююнбек Царица к Юсуфу Князю и к матери пошлет, и ты бы брат наш с тех грамот списки к нам прислал». Комментарии излишни.
Ногайский посланец Зиеналей побывал-таки в гостях у Шах-Али. «И Зиеналей у Шигалея Царя и у дочери твоей был, и ты о дочери своей Зиеналея вспрося уведай, как по нашему приказу Шигалей Царь дочерь твою держит», - настаивал Грозный в письме Юсуфу.
Очевидно, что слухи об увечьях Сююмбике оказались банальной «уткой», запущенной противниками союза Москвы с ногаями. Сююмбике осталась целой и невредимой, с облегчением узнали в ее родных кочевьях. Скорее всего, она и дальше продолжала жить с Шах-Али, по крайней мере, вопрос о ней в переписке Ивана IV с ногаями больше не поднимался.
Отвергнутая всеми дочь ногайского мурзы, - и казанцами, и русским царем, - по всей вероятности, доживала свой век тихо и незаметно.
А Казань, равнодушная к трагедии жены и матери последних казанских ханов, слагала о ней легенды. И чем глубже в веках оставались герои этих преданий, тем дальше от истины были прекрасные сказки о гордой Сююмбике, не пожелавшей предать свой народ и отвергнувшей гнусные предложения грозного царя.
, Русское царство
Сююмбике́ (ног. Суьйимбийке, тат. Сөембикә , тюрк. Сөенбикә ) - правительница Казанского ханства , жена казанских ханов Джан-Али ( -), Сафа-Гирея и Шах-Али , дочь ногайского бия Юсуфа и прапраправнучка основателя династии Ногайской Орды Едигея .
Биография
Первый муж Сююмбике Джан-Али был поставлен на престол в малолетнем возрасте согласованным решением промосковски настроенного правительства во главе с князем Булат Ширином и Московского князя Василия III . Управление во время малолетства хана осуществляла царевна Ковгоршат . Она же устроила брак Джан-Али с Сююмбике (ей в то время было всего 12 лет), что было приурочено к совершеннолетию хана и перехода власти к нему. Брак был согласован с Москвой, причём Москва согласилась очень быстро, так как надеялась через этот брак приблизить ногайского бия Юсуфа и создать определенный противовес свергнутому хану из крымской династии Сафа-Гирею , который находился у своего тестя, могущественного ногайского мирзы Мамая . Брак был неудачным, хан пренебрегал женой, у них не было детей. Сююмбике жаловалась отцу и просила её забрать. Юсуф предлагал сместить хана и требовал вернуть дочь. Все эти события стали предметом дипломатической переписки.
Джан-Али не устраивал не только жену, но и казанское правительство, которое, видимо, также не удовлетворяло давление со стороны Москвы и вмешательство во внутренние дела ханства. В 1535 году при участии Булат Ширина и царевны Ковгоршат был совершен переворот, Джан-Али был убит, а на трон повторно пригласили Сафа-Гирея. Сююмбике стала его пятой женой. После смерти Сафа-Гирея правила Казанским ханством в -1551 годы в качестве регентши ввиду несовершеннолетия своего сына.
В 1551 году она была выдана мурзами русскому царю Ивану IV Грозному вместе со своим сыном Утямыш-Гиреем и казанской казной. В Патриаршей летописи об этом говорится, что они (казанцы) послали:
к Шигалею (Шах Али) и к воеводам бити челом, чтобы государь пожаловал, гнев свой им отдал, а пленити их не велел, а дал бы им на царство царя Шигалея (Шах Али), а Утемыш-Гирея царя государь к собе взял и с материю Сююнбика-царицею
Через полтора года против своей воли была отдана замуж за касимовского правителя Шах-Али . Утямыш-Гирей был оставлен на воспитание при царе Иване Грозном. Последние годы жила в Касимове , где и умерла. Могила неизвестна.
Дети
Память
Также именем Сююмбике назван один из главных проспектов в Набережных Челнах .
Напишите отзыв о статье "Сююмбике"
Примечания
Литература
- В. В. Трепавлов . История Ногайской Орды. Москва. Издательская фирма «Восточная литература», РАН
Отрывок, характеризующий Сююмбике
Старый князь говорил, что ежели он болен, то только от княжны Марьи; что она нарочно мучает и раздражает его; что она баловством и глупыми речами портит маленького князя Николая. Старый князь знал очень хорошо, что он мучает свою дочь, что жизнь ее очень тяжела, но знал тоже, что он не может не мучить ее и что она заслуживает этого. «Почему же князь Андрей, который видит это, мне ничего не говорит про сестру? – думал старый князь. – Что же он думает, что я злодей или старый дурак, без причины отдалился от дочери и приблизил к себе француженку? Он не понимает, и потому надо объяснить ему, надо, чтоб он выслушал», – думал старый князь. И он стал объяснять причины, по которым он не мог переносить бестолкового характера дочери.– Ежели вы спрашиваете меня, – сказал князь Андрей, не глядя на отца (он в первый раз в жизни осуждал своего отца), – я не хотел говорить; но ежели вы меня спрашиваете, то я скажу вам откровенно свое мнение насчет всего этого. Ежели есть недоразумения и разлад между вами и Машей, то я никак не могу винить ее – я знаю, как она вас любит и уважает. Ежели уж вы спрашиваете меня, – продолжал князь Андрей, раздражаясь, потому что он всегда был готов на раздражение в последнее время, – то я одно могу сказать: ежели есть недоразумения, то причиной их ничтожная женщина, которая бы не должна была быть подругой сестры.
Старик сначала остановившимися глазами смотрел на сына и ненатурально открыл улыбкой новый недостаток зуба, к которому князь Андрей не мог привыкнуть.
– Какая же подруга, голубчик? А? Уж переговорил! А?
– Батюшка, я не хотел быть судьей, – сказал князь Андрей желчным и жестким тоном, – но вы вызвали меня, и я сказал и всегда скажу, что княжна Марья ни виновата, а виноваты… виновата эта француженка…
– А присудил!.. присудил!.. – сказал старик тихим голосом и, как показалось князю Андрею, с смущением, но потом вдруг он вскочил и закричал: – Вон, вон! Чтоб духу твоего тут не было!..
Князь Андрей хотел тотчас же уехать, но княжна Марья упросила остаться еще день. В этот день князь Андрей не виделся с отцом, который не выходил и никого не пускал к себе, кроме m lle Bourienne и Тихона, и спрашивал несколько раз о том, уехал ли его сын. На другой день, перед отъездом, князь Андрей пошел на половину сына. Здоровый, по матери кудрявый мальчик сел ему на колени. Князь Андрей начал сказывать ему сказку о Синей Бороде, но, не досказав, задумался. Он думал не об этом хорошеньком мальчике сыне в то время, как он его держал на коленях, а думал о себе. Он с ужасом искал и не находил в себе ни раскаяния в том, что он раздражил отца, ни сожаления о том, что он (в ссоре в первый раз в жизни) уезжает от него. Главнее всего ему было то, что он искал и не находил той прежней нежности к сыну, которую он надеялся возбудить в себе, приласкав мальчика и посадив его к себе на колени.
– Ну, рассказывай же, – говорил сын. Князь Андрей, не отвечая ему, снял его с колон и пошел из комнаты.
Как только князь Андрей оставил свои ежедневные занятия, в особенности как только он вступил в прежние условия жизни, в которых он был еще тогда, когда он был счастлив, тоска жизни охватила его с прежней силой, и он спешил поскорее уйти от этих воспоминаний и найти поскорее какое нибудь дело.
– Ты решительно едешь, Andre? – сказала ему сестра.
– Слава богу, что могу ехать, – сказал князь Андрей, – очень жалею, что ты не можешь.
– Зачем ты это говоришь! – сказала княжна Марья. – Зачем ты это говоришь теперь, когда ты едешь на эту страшную войну и он так стар! M lle Bourienne говорила, что он спрашивал про тебя… – Как только она начала говорить об этом, губы ее задрожали и слезы закапали. Князь Андрей отвернулся от нее и стал ходить по комнате.
– Ах, боже мой! Боже мой! – сказал он. – И как подумаешь, что и кто – какое ничтожество может быть причиной несчастья людей! – сказал он со злобою, испугавшею княжну Марью.
Она поняла, что, говоря про людей, которых он называл ничтожеством, он разумел не только m lle Bourienne, делавшую его несчастие, но и того человека, который погубил его счастие.
– Andre, об одном я прошу, я умоляю тебя, – сказала она, дотрогиваясь до его локтя и сияющими сквозь слезы глазами глядя на него. – Я понимаю тебя (княжна Марья опустила глаза). Не думай, что горе сделали люди. Люди – орудие его. – Она взглянула немного повыше головы князя Андрея тем уверенным, привычным взглядом, с которым смотрят на знакомое место портрета. – Горе послано им, а не людьми. Люди – его орудия, они не виноваты. Ежели тебе кажется, что кто нибудь виноват перед тобой, забудь это и прости. Мы не имеем права наказывать. И ты поймешь счастье прощать.
Один из самых известных архитектурных памятников Казани – башня Сююмбике . Она входит в комплекс Губернаторского Дворца Казанского Кремля и является архитектурной и исторической жемчужиной города. Кто же такая царица Сююмбике и почему ее помнят и любят до сих пор?
Казанская царица Сююмбике (Сююмбеки) была дочерью знатного ногайского бея Юсуфа. Девочка выросла в вольной степи, привыкла к свободе, простору, яркому солнцу. Но судьба предназначила ей жить в каменных ханских палатах с узкими окнами, среди придворных интриг. В те времена (вторая треть XVI века) за власть в Казанском ханстве боролись две группировки: промосковская и крымская, ханы долго на престоле не засиживались и редко умирали своей смертью. Большинство ханов родились и выросли далеко за пределами Казани и в борьбе за власть опирались, в основном, на внешние силы.
Сююмбике выдали замуж за казанского хана Джан-Али. Царица Ковгоршат, которая правила государством от имени несовершеннолетнего царевича организовала брак Сююмбике и Джан-Али, надеясь через этот брак получить поддержку ногайского бея Юсуфа, отца Сююмбике. Властная и хитрая Ковгоршат никогда не забывала о том, что в ногайской степи сидит свергнутый с казанского престола хан из крымской группировки Сафа-Гирей, которого поддерживал его тесть – ногайский мирза Мамай.
Как это часто бывает с династическими браками, брак Сююмбике и Джан-Али оказался неудачным, детей у царской четы не было. Сююмбике плакала, писала отцу письма и просила забрать ее домой. Разгневанный Юсуф требовал сместить хана и вернуть дочь.
Казанское правительство во главе с Булатом Ширин тоже не дремало. Был совершен переворот, Джан-Али убит и на трон снова сел Сафа-Гирей. Сююмбике пришлось стать его пятой женой. Она родила Сафа-Гирею сына Утямыш-Гирея. Когда ребенку было три года, хан Сафа умер. Наступило сложное время междуцарствия. Но казанская царица Сююмбике была уже не маленькой девочкой, которая плакала и писала письма отцу. Она решила бороться за власть.
У Сафы-Гирея было три сына: взрослые Мубарак и Булюк жили в Крыму, а трехлетний Утямыш – в Казани. Ханская гвардия во главе с крымским полководцем Кучаком (Кощаком) встала на сторону Сююмбике. Малолетний Утямыш был провозглашен ханом, а царица – регентшей при нем. Политика крымской партии осталась прежней – ориентация на Крым и его войско, набеги на русские земли и работорговля. Царица Сююмбике правила всего два года, но она успела освободить крестьян, ремесленников и мелких торговцев от налогов, за что историки назвали ее «крестьянской царицей».
Через два года промосковская группировка снова взяла верх над крымской группировкой. Кучак пытался бежать в Крым, но был пойман. Царицу Сююмбике с сыном арестовали и отправили в «почетный плен» в Москву. Народ сочинил легенду о том, что Сююмбике во время взятия Казани Иваном Грозным бросилась с башни, которая теперь носит ее имя. Но это неправда. Сююмбике увезли в Москву за год до падения Казани.
Сююмбике просила отпустить ее к отцу, но получила отказ. Ее снова выдали замуж за касимовского хана Шаха-Али.
Башня же построена в XVIII веке.
Одним из символов Казани является башня Сююмбике, которая находится в Кремле. Она названа именем ханбике, реального персонажа древней истории нашего края.
Название связано с ханбике Сююмбике, реальном персонаже древней истории нашего края. О Сююмбике много написано. Есть материалы о ней и на нашем сайте. Вы можете прочитать фрагменты романа о Сююмбике казанской писательницы Ольги Ивановой.
Предлагаем вашему вниманию публикацию нашего постоянного внештатного автора, известного казанского краеведа Рената Бикбулатова. Портреты Сююмбике мы нашли в Интернете.
Ханбике Сююмбике
Сююмбике, дочь правителя Большой Ногайской Орды Юсуфа, потомка знаменитого Идегея, родилась около 1516 года. В 1533 году она была выдана замуж за 17-летнего казанского хана Джан-Али. В то время фактическими правителями в Казанском ханстве были карачи-бек Булат Ширин и царица Гаухаршад (Ковгоршад). В первый же год замужества стало ясно, что между молодоженами нет ни согласия, ни любви.
В 1535 году Джан-Али был низложен казанскими феодалами во главе с Булат Ширином и сослан в город Иске-Казань, где и умер в том же году. Что же ожидало оставшуюся вдовой Сююмбике? Историк Михаил Худяков писал: «После смерти ханов-мужей их вдов брали в жены братья и преемники последних. Мы знаем, что ханшам приходилось при этом переживать немало личных трагедий».
Портрет Рушана Шамсутдинова
Но судьба была благожелательна к Сююмбике. Казанский престол в 1535 году занял хан Сафа-Гирей, который, женившись на вдове хана, получил в приданое «ханский очаг». Судя по сохранившимся сведениям, Сююмбике очень любила его. Как пишет неизвестный автор «казанского летописца», Сююмбике была для Сафа-Гирея не только женой, но и соратницей, единомышленником. Крымский историк XVII века Мустафа аль-Дженаби писал, что «Сафа-Гирей был одним из величайших и могущественных государей... в его время государство благоденствовало и под защитою его победоносного оружия владения процветали».
Между Казанским ханством и русским правительством восстановились добрососедские отношения. В 1546 году хан был изгнан из Казани вследствие народного восстания, но вернулся вскоре с помощью крымских и ногайских войск. В марте 1549 году хан Сафа-Гирей в результате несчастного случая скончался. Тогда ему было всего 42 года, он был в расцвете сил и здоровья.
Портрет Искандера Рафикова
Сююмбике долго оплакивала кончину любимого мужа. Единственным утешением для нее стал их двухлетний сын Утямыш-Гирей. В том же 1549 году ханом был провозглашен сын царицы Сююмбике, маленький Утямыш. Царица была объявлена регентшей.
При жизни Сафа-Гирея в Казань было привлечено немало крымских татар, даже ханская гвардия состояла из крымских татар. Поэтому и правительство при Сююмбике было сформировано в прежнем составе – из крымских татар, во главе которого стал оглан Кучак (Кощак) – начальник гвардии при хане Сафа-Гирее. «Муж зело величав и свиреп», – так пишет об этом военачальнике «Русский летописец».
То обстоятельство, что правительство имело военный характер, вполне оправдывалось опасностью, угрожавшей государству. Казанцы имели основания ожидать нападения со стороны русских, и в этот момент было особенно необходимым возрождение военной мощи Казанского ханства.
Портрет Нияза Хазиахметова
Сююмбике оказалась во главе Казанского ханства в самый трудный момент его истории: молодой московский князь Иван IV был настроен покончить со строптивым Казанским ханством. На его стороне была влиятельная «московская партия» татарских феодалов. Еще в последний год жизни и через год после смерти хана Сафа-Гирея русские пытались нападать на Казанское ханство, но оба этих похода окончились неудачей.
Правительство Сююмбике и оглана Кучака спокойно управляло страной в течение года. Кризис наступил в 1551 году. Русское правительство, наученное неудачей двух последних походов, избрало новую стратегию: оккупацией водных путей русские парализовали всю жизнь страны.
Портрет безымянного автора
Казань оказалась в блокаде. Прекратился торговый обмен, нарушился подвоз продуктов, волжская торговля была уничтожена. В Казани увеличилось число недовольных правительством оглана Кучака. Происходили волнения, и со дня на день можно было ждать переворота. Оглан Кучак и весь крымский гарнизон бежали из города и вскоре были уничтожены.
В городе было создано временное правительство, которое 11 августа 1551 года выдало русским хана Утямыша и царицу Сююмбике. Скорбным был отъезд Сююмбике с сыном из столицы ханства в Москву. Временное правительство Казани, делая этот шаг, понимало, что это залог мира между двумя государствами. В Москве Сююмбике жила в царских палатах и к ней благоволила русская царица. Но это был плен.
В это время у русского правительства созрел план выдать Сююмбике за Шах-Али, касимовского хана, о чем был поставлен в известность ногайский правитель Юсуф: «Хотим ее дать за Шигалея царя того для, чтобы вы о том порадовались».
Портрет Ильяса Файзуллина
В следующем году Сююмбике была выдана замуж за Шах-Али, и в городе Касимове провела остаток своей жизни. Это был брак по политическому расчету: своего рода устранение Сююмбике от Казанского престола. Эта задача была решена. В это время и Москвы писали ее отцу, князю Юсуфу: «Сына ее Утямыш Кирея царя ей же кормити дали. А Утямыш Кирей царь как подрастет, и мы его хотим тогда юртом устроити», т.е. дать ему удел.
Но после того, как Сююмбике вышла замуж за Шах-Али, ее малолетний ребенок был разлучен с матерью. 8 января 1553 года он был крещен в Пудовом монастыре с именем Александр – «и царь благоверный пожаловал царя Александра Сафакиреевича, повеле его учити грамоте, понеже юну ему сущу, да навыкнет страху божию и научится закону христианскому.
Портрет Камиля Муллашева
В конце 1553 года Иван IV сообщил князю Юсуфу, что «внука его у себя держит за сына место». Шах-Али – весьма выразительная фигура в татарской истории. Весьма колоритно его описывают современники. «Русский летописец» так изображает его: «Оный Шеяль зело был взору страшного и мерзкого лица и корпуса, имел уши долгие, на плечах висящие, лицо женское, толстое и надменное, чрево, короткие ноги, ступени долгие, скотское седалище». А посол Римского императора барон Сигизмунд да Герберштейн, только раз видевший его, так описал наружность хана в нелестных словах: «Великую ненависть к нему подданных умножали безобразие и слабость его тела, ибо это был человек с выпятившимся вперед животом, с редкою бородою, с лицом почти женским».
Портрет Искандера Рафикова
Эти же слова подтверждает крымский историк XVII века Мустафа аль-Дженнаби о Шах-Али: «Он был человек жестокий, крутой и кровожадный». Сам Шах-Али едва ли любил Сююмбике. До родного ей отца Юсуфа доходили тревожные слухи о ее проживании в Касимове: будто Шах-Али по приказанию Ивана IV замучил Сююмбике до смерти, отрезал ей нос и т.п. По этому поводу между русским правительством и Юсуфом возникла целая переписка. Иван IV писал при этом Шах-Али: «...будто бы ты Сююмбик царицу казнил, нос ей срезал и поруганье великое ужня убил ее до смерти».
Русское правительство решило отправить ногайских послов в Касимов, где они лично убедились бы в невредимости Сююмбике. Но, как известно, нет дыма без огня. Бывшая казанская царица до последних своих дней испытывала огромную внутреннюю драму – отлученная от сына, она жила в одиночестве, не имея возможности общаться с родными.
Как писал историк Михаил Пинегин в своей книге «Казань в ее прошлом и настоящем», «Народная молва создала из нее поэтический образ очаровательной женщины в блестящей царской обстановке, испытывавшей в своей жизни много страданий и горя».
Портрет Сююмбике и ее сына Утямыша. Художник И. Акжигитов
Точной даты смерти Сююмбике история не сохранила. В «Татарском энциклопедическом словаре» написано, что она умерла после 1554 года. Историк Риза Фахретдин писал, что Сююмбике скончалась в 1667 году в возрасте 38 лет. Зато точно известно, что ее сын Утямыш-Александр прожил недолго и умер в Москве в 1556 году, в возрасте 20 лет.
Эпитафия над его могилой в Архангельском соборе Московского Кремля гласит: «В лето 7074 (1566 год) июня в 11 день... представился царь Казанский, а в крещении Александр Сафа Гиреевич, сын царя Казанского».
Башня Сююмбике
В стенах Казанского Кремля стоит величественная башня, носящая имя Сююмбике. Много легенд связано с башней Сююмбике.
Существует предание, что она построена на месте захоронения святых мусульман, куда местные жители ходили на поклонение и что здесь недалеко от ханского дворца была могила Сафа-Гирея (последние археологические раскопки подтвердили, что здесь находятся царские усыпальницы, сейчас там установлен камень с информацией о захоронении здесь царских останков), умершего в 1549 году, над которой Сююмбике возвела мавзолей или поминальную мечеть.
Сохранилась передаваемая из поколения в поколение легенда, рассказывающая о плаче Сююмбике над местом упокоения мужа и о том, как прощалась она с жителями города, торжественно провожавшими ее и малолетнего хана Утямыша в Москву.
Народные сказания рисуют Сююмбике неописуемой красавицей, услышав о которой, Иван IV направил к ней послов с предложением стать московской царицей. Отказ Сююмбике, по этому преданию, явился причиной похода русских на Казань. Когда русские осадили город, гордая царевна согласилась выйти замуж за грозного царя при условии, что в течение недели его строители сумеют возвести семиярусную башню выше всех минаретов Казани. Требование царевны было выполнено в срок.
Сююмбике покончила с собой, бросившись с башни, убедившись, что город окружен и спасения нет.
Но мы знаем, что эта легенда лишена исторических оснований: Сююмбике уехала из города за год до начала решающего штурма города. И еще, как указывает энциклопедия, сама башня Сююмбике была построена русскими зодчими уже после взятия Казани, предположительно во второй половине XVII – начале XVIII века.
В г. Касимове сохранился каменный мавзолей Шах-Али (умер в 1567 г.), в котором находились гробницы и надгробные камни с вырезанными на них татарскими орнаментами и арабскими надписями. Там же в усыпальнице обнаружен безымянный надгробный камень. Может быть, под ним и покоится прах последней казанской царицы.
Сююмбике в татарском национальном сознании – фигура уникальная. Ее в литературе сравнивали со всемирно известными женщинами: шотландской королевой Марией Стюарт, английской королевой Елизаветой I и с последней царицей Египта Клеопатрой.
Прошло уже несколько веков, а не угасает народный интерес к ней, народ помнит свою легендарную Сююмбике, она и сегодня остается символом оплакиваемой народом чистоты и верности. И так будет всегда.
Читайте в "Казанских историях":
/jdoc:include type="modules" name="position-6" />Последняя царица Казанского ханства. Часть 2: низложение и ссылка
Фото: Пленённая царица Сююмбике, покидающая Казань. В. Г. Худяков, 1870
«Реальное время» продолжает рассказывать о самом известном персонаже татарской истории – царице , 500-летие которой отмечается в эти дни. Историк и колумнист нашего издания Булат Рахимзянов подготовил вторую колонку о перипетиях ее судьбы и околодворцовых интригах, связанных с ней. Исследователь также разбирает некоторые легенды, связанные с именем Сююмбике.
Сююн-бике и казанская знать
Ногайская родня Сююмбике (Сююн-бике), тщательно взвесив шансы на победу обеих враждующих групп в Казани, видимо, учтя настроение некоторых казанцев, утверждавших: «нам дей без Москвы нельзя быти», и видя, что перспектива воцарения Шах-Али на казанском престоле становилась все более реальной, приняла энергичные меры к тому, чтобы Сююн-бике осталась у власти. Глава Ногайской Орды бий Юсуф предложил выдать Сююн-бике замуж за Шах-Али.
Сююн-бике предстояло решить, на кого надежнее положиться - на ставленника Москвы Шах-Али или на крымских выходцев - опору покойного Сафа-Гирея. Она имела все основания не доверять казанцам. Надежно ли будет царствование Шах-Али, третье по счету? Но, с другой стороны, крымская группировка выставляла своих претендентов на казанский престол - старших сыновей Сафа-Гирея, живших в Крыму. Сююн-бике, видимо, нашла компромиссный вариант. Она приблизила к себе главу крымцев в Казани - улана (знатный вельможа, чингисид) Кучака, дала ему все полномочия временного правителя и нашла опору в ханской гвардии, которая провозгласила казанским ханом Утямыш-Гирея.
По данным «Казанской истории», молодая вдова вступила в отношения с крымским выходцем уланом Кучаком. Сложно сказать, что реально связывало Кучака и Сююн-бике. Судя по всему, вдвоем они проводили политику лавирования, но с креном в крымскую сторону. Почувствовав, что казанцы их предадут, Кучак со своим окружением спешно бежал («жены и дети пометав»). На Каме их ждали московские заставы. Крымцев перебили, а Кучак и несколько уланов и беков (князей) попали в плен, впоследствии «за их жестокосердие казнены» в Москве (всего – 46 человек). С этого момента судьба Сююн-бике оказалась предрешена.
Миниатюра Лицевого летописного свода XVI века: «И царь приехал в Москву, и государь царя Шигалея пожаловал великим жалованием, и Шигалей просил у государя многие села в Мещере, и все ему дал государь». Фото wikipedia.org
После бегства Кучака Сююн-бике не оставалось ничего иного, как пойти на соглашение с Москвой путем брака с Шах-Али. Правительство Сююн-бике обязалось признать Шах-Али «царем на Казани», чтобы он взял ее «честно женой себе, не гордяся собою, с любовию, не яко горкую пленницу, но яко царицу любимую и прекрасну». Эта речь была «люба… царице и всем вельможам и всему народу казанскому».
Если судить по источниковым фактам, после падения Кучака казанская элита приняла решение выслать Сююн-бике с сыном от хана Сафа-Гирея Утямышем в Свияжск (Московское государство). 11 августа 1551 года на Казанском устье князь Петр Серебряный встречал плененную царицу. Вечером того же дня они уже находились в Свияжске. Утямыш-Гирея сопровождали два сына улана Кучака. 5 сентября 1551 года все они прибыли в Москву. Казанский период жизни Сююн-бике закончился московским пленом.
Итак, правила Сююн-бике в Казани недолго – всего два года. Политические ветры сменились, и верх стала одерживать «московская» партия. Кучак пытался бежать, но был пойман. Царицу с малолетним сыном арестовали, отправив в «почетный плен» в Москву.
В дальнейшем народная молва интерпретировала эти события по-своему. После взятия Казани русскими войсками Сююн-бике, чтобы не сдаваться захватчикам, якобы бросилась с башни, которая сегодня носит ее имя. На самом деле, как мы видели, ее увезли в Москву еще в 1551 году, за год до падения столицы Казанского ханства.
После взятия Казани русскими войсками Сююн-бике, чтобы не сдаваться захватчикам, якобы бросилась с башни, которая сегодня носит ее имя
В Московском государстве
В начале 1552 года русские дипломаты сообщили в Ногайскую Орду, что «за отца его грубость» они вывезли Утямыша из Казани; при этом Сююн-бике «к нам же приехала». По словам русских дипломатов, Шах-Али не захотел держать ее у себя. Иван Грозный пожаловал ее «платьем и ествою». Также московские власти «…ей же кормить дали» ее сына Утямыш-Гирея. Особо подчеркивалось, что из-за «грубости» Сафа-Гирея им «в таком нашем жалованье не пригоже было быти».
Все эти объяснения были нацелены в первую очередь на бия ногаев Юсуфа и его сыновей: с мая 1552 года все усилия ногайской дипломатии сконцентрировались в стремлении вернуть Сююн-бике и Утямыш-Гирея в Ногайскую Орду. Возможно, Юсуф желал использовать дочь как козырь в борьбе за Казань. Также не исключено, что ему как отцу просто было жаль ее, ставшую заложницей политических интриг и изменчивых обстоятельств. Иван Грозный понимал, какой вред Москве может принести Сююн-бике, если ее отпустить к ногайской родне. Москве необходимо было удержать ее в поле зрения московского правительства.
Для этого удобной формой отказа послужило замужество Сююн-бике и Шах-Али. Согласно летописной реконструкции, Сююн-бике выдали за Шах-Али в мае 1552 года.
Дата смерти Сююн-бике – один из наиболее сложных и, по-видимому, окончательно неразрешимых вопросов. Вероятно, она умерла не ранее 1554 года. В Касимове, в мавзолее Шаха-Али обнаружен неизвестный надгробный камень. Возможно, под ним и захоронена казанская царица.
Каково было положение Сююн-бике в Казани и в Касимове, где она провела последние годы? После смерти хана Сафа-Гирея Сююн-бике опиралась в Казани на крымского выходца улана Кучака. Его вынужденное бегство (по политическим причинам) разрушило ее влияние. Казанская знать поспешила выдать неудобную фигуру московским властям – ее вывезли в Московское государство. Казанская политическая элита стремилась как можно быстрее избавиться от нее и ее сына, так как они ассоциировались с Крымом (несмотря на ее ногайское происхождение – сказалась связь с Кучаком) – основным противником Москвы на внешнеполитической сцене в это время. Московские власти расценивали ее как плененного врага по той же причине.
В Касимове, в мавзолее Шаха-Али обнаружен неизвестный надгробный камень. Возможно, под ним и захоронена казанская царица
К очевое окружение ханов, которые всегда после 1518 года были пришлыми, и местная казанская знать воспринимали друг друга как чужаков; отношения между ними были всегда напряженными. Это неудивительно – основой конфликта между пришлым окружением царственной особы – потомка Чингис-хана – и давно оседло живущей в Казани знати являлась не только (и не столько) разница в образе жизни и привычках, сколько их цели, сильно отличавшиеся друг от друга. Если для местной элиты это было сохранение того, что она уже имела, за собой и в дальнейшем - стабильность, то для пришедшего с ханом окружения важно было скорейшее обогащение за счет «земли», что не могло не приводить к разному видению одних и тех же ситуаций.
Этот конфликт сыграл роль и в скорейшей выдаче Сююн-бике элитой Казани московским властям. Москва встретила пленницу великодушно, но настороженно. Сложно сказать, где она в это время находилась, - в Москве или в Касимове. Последнее предположение наиболее вероятно.
Положение Сююн-бике при Шах-Али достоверно не известно. В «Казанской истории» и грамотах Юсуфа оно рисуется как бедственное. Жила де «аки в темнице», Шах-Али якобы «казнил» ее - «носа еи срезал и, поруганье великое учиняя, убил ее до смерти». Это не соответствовало действительности: для успокоения волнующейся ногайской родни русское правительство отправило в Касимов гонца И. Пахомова с грамотой к Шах-Али. В послании касимовскому хану рекомендовалось допустить к Сююн-бике послов сыновей Юсуфа Юнуса и Али, а ей рекомендовать отправить к Юсуфу и матери послание от себя. В целом, видимо, она не бедствовала, но морально была сильно подавлена.
Сююн-бике, чтобы спасти жителей, согласилась выйти замуж при условии, если русский царь за семь дней построит в Казани высокую башню. Башня на литографии А. Дюрана середины XIX в.
Легенды о царице
О Сююн-бике сложено немало легенд. Приведу только две из них. Якобы однажды Иван Грозный, прослышав о сказочной красоте царицы, прислал в Казань своих сватов. Гордая красавица отказала русскому царю. Тогда Иван Грозный решил применить силу - пошел на Казань с огромным войском и осадил город. Сююн-бике, чтобы спасти жителей, согласилась выйти замуж при условии, если русский царь за семь дней построит в Казани высокую башню. Условия царицы были приняты, и строительство началось. К исходу седьмого дня башня была готова. Тогда Сююн-бике поднялась на самый верхний ярус башни и бросилась вниз головой. Так она погибла, не желая попасть в руки ненавистного царя. В память о своей славной дочери татарский народ назвал башню ее именем.
Согласно другой легенде, не менее поэтичной, башня была специально построена царицей Сююн-бике в память о своем муже Сафа-Гирее. Тело его покоилось в белокаменном мавзолее рядом с этой башней. Если верить словам «очевидцев», над гробом своего мужа Сююн-бике часто молилась, оплакивая его смерть и свою судьбу. Русский летописец так описывал прощание пленницы Сююн-бике с могилой Сафа-Гирея перед насильственной отправкой ее в Москву: «Пришла, убитая горем, в усыпальницу мужа, обняла с плачем могилу и причитала жалобно со словами: «О великий хан! Ты в неведении, что случилось с твоей любимой женой и сыном. Так знай же! Отдаемся мы теперь в руки жестокому царю московскому. Не могла я одна противиться силе его и крепости. И не было того, кто помог бы мне. Хан мой милый! Услышь горький плач мой и открой темный свой гроб, и возьми меня, живую, к себе. И пусть будет нам гроб твой один на двоих - тебе и мне!». И долго еще так причитала царица, и даже приставленный к ней воевода прослезился, и все находившиеся там люди плакали и рыдали. И проводил ее с честью весь народ Казанской земли, вспоминая разум ее, мудрость и большую заботу о знатных и совсем простых людях".
Роль в политике. Место в исторической памяти народа
Сююн-бике сыграла в истории позднезолотоордынского мира XVI века заметную роль. Для Казани она стала символом борьбы за независимость, несмотря на то, что ее степные симпатии шли вразрез с интересами казанской знати. Ее власть в 1549 – 1551 годы в значительной мере покоилась на саблях кочевников. Бегство улана Кучака и его окружения и изоляция Казани от Ногайской Орды низвергли ее царствование. Жизнь Сююн-бике в Касимове, вероятно, была не очень счастливой – брак с Шах-Али, скорее всего, был заключен без учета ее мнения. Однако это было место, где она нашла свое последнее пристанище.
Надпись на текие хана Шах-Али
На примере как личной, так и политической судьбы Сююн-бике можно сделать некоторые выводы о периоде, в котором она жила и правила, о тенденциях, которые определяли жизненные векторы элиты средневекового татарского мира. В первой половине XVI века для государств-наследников Золотой Орды, русских княжеств, а также для сложившейся на их основе Московской Руси была характерна сложная система взаимосвязей, в которой доминирующей чертой их отношений была взаимозависимость. По сути, все государства, образовавшиеся в результате распада Улуса Джучи, жили как некий единый организм, только формально разделенный некоторыми границами. Сбои в каком-либо «органе» этого организма чувственно отзывались в других его местах. Поэтому важно было иметь какую-либо объединяющую нить, которая бы соединяла все воедино. Такой нитью часто выступали династические союзы.
Браки на дочерях ногайских мирз имели действенное внешнеполитическое влияние и являлись стабилизирующим фактором на пространстве Золотой Орды и после ее распада. Женщины, символизировавшие «землю», были той нитью, которая связывала людей и государства воедино. Сююн-бике связала собою как Ногайскую Орду, откуда она была родом, так и родные ей Казанское и Касимовское ханства, а также и Московскую Русь, с которой у нее, скорее всего, были связаны не самые лучшие воспоминания.
Большую часть жизни царица провела в Казани и Касимове, которые, несомненно, стали ей родными местами. И это неудивительно. Эти два государства имели много общих черт, как, впрочем, и много того, что их различало.
Личная жизнь этой женщины в «свернутом» виде содержит в себе историю всего татарского средневекового мира, которая была далеко не однозначной. В ней были и интриги, и желание удержать власть любой ценой, и разнообразные коалиции как друг с другом, так и с иноверцами, и любовь, и ненависть, и предательство, и плен, и жизнь вдали от родины. Судьба казанской, а позже касимовской царицы явилась ярким отражением всего вышеперечисленного. Нам трудно судить, была ли эта судьба счастливой. Скорее, она являлась примером служения своему народу. Сююн-бике пожертвовала личным счастьем ради счастья других. Этот личностный путь, как и другие, имеет право на существование. Подтверждением этого факта служат как многочисленные легенды о казанской царице, до сих пор витающие в умах татарского народа, так и архитектурная башня в Казани, названная по имени казанской царицы.
См. также:
Булат Рахимзянов, фото предоставлены автором
Справка
Рахимзянов Булат Раимович - историк, старший научный сотрудник Института истории им. Ш. Марджани АН РТ, кандидат исторических наук.
- Окончил исторический факультет (1998) и аспирантуру (2001) Казанского государственного университета им. В.И. Ульянова-Ленина.
- Автор около 60 научных публикаций, в том числе двух монографий.
- Проводил научное исследование в Гарвардском университете (США) в 2006-2007 академическом году.
- Участник многих научных и образовательных мероприятий, в их числе - международные научные конференции, школы, докторские семинары. Выступал с докладами в Гарвардском университете, Санкт-Петербургском государственном университете, Высшей школе социальных наук (EHESS, Париж), университете Иоганна Гуттенберга в Майнце, Высшей школе экономики (Москва).
- Его вторая монография «Москва и татарский мир: сотрудничество и противостояние в эпоху перемен, XV - XVI вв.» недавно вышла в санкт-петербургском издательстве «Евразия».
- Область научных интересов: средневековая история России (в особенности восточная политика Московского государства), имперская история России (в особенности национальные и религиозные аспекты), этническая история российских татар, татарская идентичность, история и память.